Под глифом "Бесконечность" (СИ)

— Тебя и не с-спросят. Проект «Шершень» зак-крыли в девянос-стые годы двад-дцать втор-рого века и уничт-тожили все следы, исследования, даже физ-зически стёр-рли все плоды эксперимента. Потом, конечно, пытались повт-торить, но оказалось с-слишком сложно, ничего не вышло. Идейный вдохн-новитель проек-кта, Давид Резник, погиб при стр-ранных обстоятельст-твах. Всё, чт-то нам ост-талось, лов-вить крупицы его замыс-сла. Им показал-лось, что это бесчеловечно! Зас-ставлять жить. Ты как счит-таешь?

Вик не ответил. Он задавал себе этот вопрос, как и та девчонка в каждом кошмаре. «Зачем, а главное, для чего?» Но у него не было ответа. Иногда появлялась Тори, и пара дней выпадала из памяти. Что-то происходило вокруг, менялось, и приходилось меняться вместе со средой. Но цели, нет, цели уже не было.

— Не знаю.

— Думаю, он х-хотел соз-здать ид-деального человека. А получил-лся ид-деальный боец. Почти. Дум-маю, это его расст-троило. Он хотел мир-ра, а пол-лучил войну. Но он был ген-ний. Созд-дал теорию биологичес-ского бессмертия. Смог об-бойти парадоксы генетики. И доб-бился успеха. Только не учёл од-дного.

Линц замер.

— Чего?

— Чел-ловек — это всего лишь чел-ловек. Нельз-зя ему игр-рать в бога. Сов-ввсем нельзя. Вы нач-чали сходить с ума. Один за д-другим. Не ср-разу, нет. Сначала был тр-риумф, а уж-же потом без-зумие. Пам-мять. Она похож-жа на мину з-замедленного действ-вия. И он-на взорвалась.

Линц отошёл к белоснежной стене бокса.

— Было мн-ного кров-ви. Вас, «Шершней» научили убивать, и н-не убив-вать тоже. Весь мир-р см-мотрел, как вы реж-жете др-руг др-руга, и уж-жасался. Вот тогд-да и закончил-лся этот пр-роект. Уш-шёл в заб-бвение. Но не в-вы. Вы пр-росто зат-таились. Но я наш-шёл.

Вик попробовал покачать головой. Провода, тянущиеся от модуля за обоими ушами, надёжно её фиксировали. Хотел ли он закончить свою жизнь? Скорее нет, чем да. Столько вопросов. Кто та девчонка? Она из прошлого, это очевидно, но кто же она? Архивы Атума не полны. Кто-то контролирует их. А Тори? Почему она может себе позволить помнить больше?

— Теперь я р-решу, что с т-тобой буд-дет. Жаль, ес-сли я не уз-знаю всех фонем. Тогд-да пр-ридётся дейст-твовать грубо. Теб-бе не понр-равится. Я не с-стор-ронник таких метод-дов. Но ес-сли др-ругого выхода нет…

Руки тоже надёжно зафиксированы. На мягкой подушке из геля тело не чувствовало, что находится в неподвижности… сколько он сказал? Шестьдесят пять часов? Это трое суток без малого. Так мало, и так много.

— Ты даж-же не представ-вляешь, ценность с-своего тела, — усмехнулся Линц.

— То есть откупиться не выйдет?

Ответа Вик не получил. Линц, заинтересовавшись чем-то в глубине лаборатории, отошёл.

Неужели, всё? Неужели, нет выхода? Снова подёргал рукой. Нет, захваты надёжно держат и ладони и ступни.

— Люд-дьми вас уж-же не наз-зывали. Но инклюзия есть инклюзия, — услышал Вик за головой приглушённый расстоянием голос. — Вас биенид-дов даже прир-равняли к гр-ражданам. Отгор-родились от вас тер-рминами. Биологичес-ская единица. Даже постав-вили на вас маркер-ры, тем самым обоз-значив цели для снайпер-ров. Пр-росто, пр-равда? Об-бщество так и не р-решило, кто вы, жертвы или чуд-довища. А пот-том появился Ар-рканум. И вопрос сн-нялся сам соб-бой. И я з-знал, что ис-скать надо зд-десь. Добрый д-день, профессор Росс.

— Добрый, — женский голос. Это та профессорша. Может, она отпугнёт Линца с его бесконечной болтовнёй? Не хватало ещё провести последние дни слушая этот бред.

— Вы пр-ришли пр-роведать пациен-нта?

— Это работа, за которую вы мне платите.

— Что ж, не буд-ду мешать.

И снова тишина, потом раздались мягкие шаги, и в поле зрения показалась темноволосая женщина в ослепительно белом комбинезоне.

Она подошла, проверила данные на голографическом экране, что тотчас развернулся, едва она коснулась панели. Женщина бросила мимолётный взгляд на застывшего пациента.

— Как самочувствие? — бросила она.

— Бывало и лучше, — отвечать не хотелось, всё вышло само.

— Голова кружится? Болит? Тошнит?

— Нет, — как уговорить женщину освободить ему руки? — Вы, конечно же, знаете, что удерживаете человека против его воли?

— Конечно же знаю, — холодно согласилась женщина, подходя ближе, — хотите напугать меня?

— Нет. Уговорить? — Вик поднял взгляд, сколько позволяла зафиксированная фиксаторами голова.

— Сомневаюсь.

— Ты так непреклонна, — усмехнулся Вик, чувствуя её интерес к собственной персоне. — У вас совместное с Линцем исследование?

— Нет, его не интересует наука, только «секрет бессмертия», — профессор Росс воздела глаза к потолку, выражая своё отношение. — Я смотрю, повреждённые нейроны быстро восстановились. У вас был повреждён участок мозга, отвечающий за речевые функции.

— Кажется, — Вик выдавил из себя улыбку, — напишешь диссертацию?

— Возможно, — кивнула Росс, — когда получу ответы.

Кажется, она не прочь поговорить. Нельзя упускать эту возможность.

— Что тебя интересует? Быть может, я смогу ответить и так? Без этого? — Вик выразительно указал взглядом на неподвижное тело.