ПОД ГРОЗОВЫМИ ТУЧАМИ . НА ДИКОМ ЗАПАДЕ ОГРОМНОГО КИТАЯ .

Меня встретили радостными возгласами. Слуги пали передо мной ниц с необычайным почтением, при этом обменивались понимающими взглядами.

— Приготовьте чай и хорошую еду, — приказала я и вошла в свою палатку.

Я не подозревала о том, что мои глупые помощники, чьи головы были забиты суевериями и чудесами, поверили, что я отправилась по подземной дороге в Лхасу, и чистосердечно решили, что я совершила удивительное путешествие, побив при этом все рекорды — вместо положенных пяти дней мне понадобилось меньше двух дней, чтобы добраться до Лхасы и вернуться обратно.

Они неустанно трубили об этом чуде во всех пастушьих стойбищах, где мы останавливались летом, и те, кто слышал их рассказы, передавали их другим. Таким образом, пятнадцать лет спустя чудесная сказка, героиней которой я стала, вновь напомнила о себе, хотя мы находились очень далеко от места, где ее сочинили.

Десять дней спустя я получила письмо от одной приятельницы-американки, с которой рассталась в Пекине, где она собиралась задержаться надолго.

«С большим сожалением, — писала она, — я покидаю Китай. Большинство иностранок, живших в пансионе госпожи X., уже сели на пароход, другие спешно готовятся к отъезду. Я надеюсь, что вы находитесь в безопасном месте, вдали от боевых действий».

Какие боевые действия?.. Что случилось?..

Всецело поглощенная странными подвигами Джампалянга, я не подозревала о том, что творится в мире. Монахи Пусатина были осведомлены об этом не лучше. Ионгден спустился в деревню, но у лавочников тоже не было никаких сведений.

Девятнадцатого июля поползли первые слухи. Говорили, что японские самолеты бомбили Пекин. Мэр города, генерал, собирал войска для защиты города. Прекратилось движение поездов между Пекином и Баодином на юге, а также между Пекином и Датуном на северо-западе.

Не означало ли это, что все поезда должны были осуществлять военные перевозки? Возможно, это говорило о том, что в тех местах шли бои...

Минуло несколько дней; почтовая связь с Пекином была прервана, и даже из Тайюаня в Утайшань корреспонденция поступала нерегулярно: до нас не доходило никаких известий.

Японцы не впервые нападали на Китай. Во время моего пребывания в Пекине все предполагали, что они попытаются оторвать от страны еще один кусок. Вероятно, вскоре нам предстояло узнать, что они добились своего, а затем, как и раньше, снова должен был воцариться мир.

Я вернулась к летописям и Джампалянгу.

Лето выдалось необычайно дождливым. Грязные дорожки не располагали к прогулкам. Я в основном сидела дома и продолжала принимать посетителей. Мне приходилось выслушивать много пустой болтовни и собирать по крупицам интересные сведения.

Отшельники, обитавшие в Утайшане до появления чудесного отрока, вызывали у меня любопытство. Что за религию они исповедовали? Какую цель преследовали? Я задавала множество вопросов по этому поводу, но не получала вразумительных ответов.

Как-то раз ко мне пришел урожденный лама-гъяронгпа*, уже давно обитавший у монгольской границы. Его сопровождал трапа (монах), ученик и в то же время слуга. Оба свободно говорили по-тибетски. Лама был образованным человеком, и я рассказала ему о своем интересе к древним анахоретам.

Он решительно заявил:

— Эти люди искали средство, чтобы стать бессмертными. Отшельники вели поиск на протяжении нескольких тысяч лет: и даосы**, и бонпо, и другие их предшественники.

* Так называют тибетские племена, испокон веков обитающие в долинах дальнего запада Китая (гья — Китай, ронг — долина), ныне входящих в состав провинции Сычуань.

** Исследования китайских даосов, готовивших эликсиры бессмертия, — общеизвестный исторический факт. Прослеживается явная связь между ними и средневековыми алхимиками. Ряд оснований позволяет предположить, что «философский камень» был вымышленным понятием, предназначенным для посвященных, и относился не к превращению обычных металлов в золото, а к более сложной трансмутации, призванной сделать бессмертной нашу физическую природу. Поиск рецептов бессмертия древних даосов наряду со сравнительным анализом их эзотерических учений и теорий тибетских мистиков и оккультистов являлся одной из целей моей очередной поездки в Китай.

— Вы читали о них в книгах? — спросила я.

— Нет, но я слышал от людей, сведущих в этих делах. Будучи ламой, я читаю лишь буддистские книги. Зачем тратить время на чтение других, ведь в них одна ложь.

Я не стала возражать собеседнику, чтобы не сердить его и не прерывать разговора.

— И что же вам говорили об отшельниках?