Под грузом улик. Неестественная смерть

— К сожалению, я не знаю этой дамы. Она — лишь игра моего чрезмерно буйного воображения. Но, полагаю, внешний вид должен свидетельствовать о радужных ожиданиях, гордости собой и легком волнении.

— Как у новобрачного, милорд, если я правильно понял. Тогда я бы предложил светло-серый пиджачный костюм — из ткани с легким начесом, к нему блекло-аметистовые галстук и носки и мягкую шляпу. Я бы не рекомендовал котелок, милорд. Мужчина в котелке, выказывающий признаки волнения, ассоциируется с финансистом.

— Вы, безусловно, правы, Бантер. И еще я надену те перчатки, которые так прискорбно испачкал вчера на Чаринг-Кросс. Будто я так взволнован, что мне не до перчаток.

— Очень хорошо, милорд.

— И, наверное, без трости.

— Вашей светлости, виднее, конечно, но я бы сказал, что манипуляции с тростью порой помогают выразить эмоции.

— И опять ваша правда, Бантер. Вызовите мне такси, скажите, что я еду в Тутинг.

Сестра Форбс выразила глубочайшее сожаление. Она была бы счастлива оказать помощь мистеру Симмсу-Гейторпу, но никогда не занималась акушерством. Интересно, кто ввел мистера Симмса-Гейторпа в заблуждение, назвав ему ее имя?

— Знаете, я бы не сказал, что был введен в заблуждение, — ответил мистер Симмс-Гейторп, роняя трость и поднимая ее с простодушным смехом. — Мисс Мергатройд — вы ведь знаете мисс Мергатройд из Лихэмптона, ну да, она самая — так вот, о вас я услышал от нее (что являлось чистой правдой), и она сказала мне, что вы на редкость приятный человек — уж простите, что «перехожу на личности», — и что было бы замечательно, если бы мне удалось уговорить вас приехать. Только вот она не была уверена, что вы занимаетесь акушерством. Но я, знаете ли, подумал: почему бы не попытаться? Я в таком волнении… ну, из-за жены, вы же понимаете. Так важно иметь рядом кого-то молодого и жизнерадостного в этот… э-э… критический момент. Акушерки чаще всего бывают старыми и унылыми, вы уж простите, что я так говорю. А жена очень нервничает — что естественно, это же ее первые роды — и не хочет, чтобы вокруг нее топтались одни старушки, понимаете?

Сестра Форбс, которая была костлявой женщиной лет сорока, прекрасно все понимала и очень сожалела, что никак не может помочь.

— В высшей степени любезно со стороны мисс Мергатройд, что она рекомендовала меня, — сказала она. — Вы хорошо с ней знакомы? Такая восхитительная женщина, не правда ли?

Будущий отец с готовностью согласился.

— Мисс Мергатройд под большим впечатлением от того, с каким сочувствием вы ухаживали за бедной старой дамой, мисс Доусон. Та, кстати, моя очень дальняя родственница, седьмая вода на киселе, но все же. Немного нервная и эксцентричная, как и все в нашей семье, но вообще — очаровательная была старушка, правда?

— Я к ней очень привязалась, — ответила сестра Форбс. — Пока мисс Доусон сохраняла полную дееспособность, она была очень приятной и благоразумной пациенткой. Конечно, она испытывала сильные боли, и нам приходилось бо́льшую часть времени держать ее на морфии.

— О, да! Бедная страдалица! Знаете, сестра, я иногда думаю: как жаль, что нам не позволено помогать людям безболезненно уйти из жизни, когда их неизлечимая болезнь заходит слишком далеко. В конце концов, они ведь уже, можно сказать, практически мертвы. Какой смысл продлевать их мучения?

Сестра Форбс весьма строго посмотрела на него.

— Боюсь, не могу с вами согласиться, — сказала она, — хотя такое непрофессиональное мнение тоже можно понять. Но доктор Карр его, конечно, не разделял, — добавила она не без ехидства.

— О, думаю, вся эта кутерьма вокруг мисс Доусон была просто возмутительна, — сочувственно произнес джентльмен. — Бедная старушка! Я тогда сказал жене: почему они не оставят несчастную женщину в покое? Зачем резать ее, когда совершенно очевидно, что она просто естественным образом угасла? Жена со мной полностью согласилась. Ее очень расстроила эта суета, знаете ли.

— Это было крайне неприятно для всех причастных, — заметила сестра Форбс, — и, разумеется, поставило меня в чрезвычайно неловкое положение. Мне не следовало бы распространяться об этом, но раз вы родственник, то вы поймете.

— Разумеется. А вам самой никогда не приходило в голову, сестра, — мистер Симмс-Гейторп наклонился вперед, нервно смяв руками свою мягкую шляпу, — что за всем этим действительно могло что-то быть?

Сестра Форбс поджала губы.

— Видите ли, — продолжал мистер Симмс-Гейторп, — бывали случаи, когда врачи пытались склонить своих богатых старых пациенток составить завещание в их пользу. Вы не думаете, что… э-э?

Сестра Форбс всем своим видом дала понять, что «думать» не входит в ее обязанности.

— Нет, конечно, нет. Но как мужчина мужчине… то есть, я хотел сказать, строго между нами — может, были какие-то неурядицы насчет приглашения нотариуса или еще чего-то в этом роде? Разумеется, моя кузина Мэри — я называю ее кузиной, хотя на самом деле между нами нет родственной связи — она, безусловно, милейшая женщина и все такое, но, может, она не горела желанием посылать за нотариусом, а?