Под грузом улик. Неестественная смерть

— Да, сэр. Мисс Агата, мисс Харриет и мисс Клара Уиттакер вместе учились в одной школе, и миссис Уиттакер как-то раз пригласила сестер Доусон приехать к ним вместе с мисс Кларой — погостить во время каникул, вот тогда-то мистер Джеймс и влюбился в мисс Харриет. Она, на мой вкус, была не такой хорошенькой, как мисс Агата, зато жизнерадостнее и бойчее, ну и к тому же мисс Агата вообще не признавала флирта и подобных глупостей. Бывало, говорила мне: «Бетти, я собираюсь стать старой девой, и мисс Клара тоже, и мы будем жить вместе и станем счастливыми без всяких назойливых глупых мужчин». Так оно и вышло, сэр, как вы знаете, потому что у мисс Агаты, даром что она такая тихая, был очень твердый характер. Уж если она что решила, ее не переубедить — ни уговорами, ни угрозами, ни посулами — ничем! Сколько раз я пыталась, когда она была еще ребенком (я тогда помогала иногда в детской, сэр). Она могла или распалиться, или начать дуться, но даже тогда ни за что не меняла своего детского мнения.

Перед мысленным взором Уимзи возникла картинка: беспомощная больная старушка, которая стоит на своем, несмотря на все увещевания поверенного и ухищрения племянницы. Незаурядная по-своему женщина, надо признать.

— Значит, практически весь род Доусонов пресекся, надо понимать? — спросил он.

— О да, сэр. Теперь осталась только мисс Мэри, но она, разумеется, Уиттакер, а не Доусон. Это внучка мисс Харриет, единственный ребенок мистера Чарлза Уиттакера. Она тоже была совсем одна, когда переехала жить к мисс Доусон. Мистер Чарлз с женой разбились в одной из этих жутких машин — Господи, Господи! — как будто нам так было на роду написано: переживать одну трагедию за другой. Кто бы мог подумать, что мы с Беном всех их переживем?

— Не грусти, мать, — сказал Бен, кладя руки ей на плечи. — Господь оказался на удивление милостив к нам.

— Это правда. У нас трое сыновей, сэр, две дочери, четырнадцать внуков и трое правнуков. Хотите взглянуть на их фотографии?

Лорд Питер ответил, что очень хочет, а Паркер только утвердительно что-то буркнул. В течение последовавшего довольно долгого времени перед ними разворачивались подробные истории жизни всех детей и их многочисленных потомков. Как только в рассказе появлялся малейший зазор, Паркер с надеждой шептал на ухо Уимзи: «Спроси: что там насчет кузена Аллилуйи», но прежде чем тот успевал вставить вопрос, следовало продолжение бесконечной семейной саги.

— Ради бога, Чарлз, — свирепо огрызнулся шепотом Питер, когда миссис Коблинг отправилась за шалью, которую внук Уильям прислал ей аж из пролива Дарданеллы, — кончай повторять «Аллилуйя, Аллилуйя», мы не на молельном бдении!

Когда были выражены подобающие восторги по поводу заморской шали, разговор естественным образом перекинулся на дальние края, на туземцев и чернокожих, и тут лорд Питер как бы невзначай спросил:

— А кстати, у Доусонов не было каких-нибудь родственников за границей?

— Вообще-то да, — ответила миссис Коблинг с ноткой возмущения в голосе. — У мистера Генри имелся брат, мистер Пол. О нем не любили вспоминать. Он был ужасным позором для семьи. Дело в том, — тяжелый вздох, переход на почти шепот, — что он сделался папистом и ушел в монахи! (Стань этот Пол убийцей, его преступление, судя по всему, не считалось бы таким тяжким.) Мистер Генри всегда винил себя за это.

— А в чем же здесь его вина?

— Ну, как я уже говорила, жена мистера Генри, моя дорогая хозяйка, была француженкой и, разумеется, паписткой. В этой вере она выросла и другой не знала, а замуж вышла очень молоденькой. Но мистер Генри вскоре сделал ее настоящей христианкой, она отказалась от своего идолопоклонства и стала прихожанкой местной церкви. Но мистер Пол… вот он-то влюбился в одну из ее сестер, а та дала религиозный обет, как они выражались, и постриглась в монахини. Сердце мистера Пола было разбито, и тогда он переметнулся к Великой Блуднице[157] и… — снова пауза и шепот: — стал монахом. Ох и заваруха тут была! А он дожил до глубокой старости и до сих пор жив, насколько нам известно, но продолжает жить во грехе.

— Если он жив, — пробормотал Паркер, — то, вероятно, и является настоящим наследником. Он доводится Агате Доусон дядей и ближайшим живым родственником.

Уимзи нахмурился и вернулся к беседе с миссис Коблинг.

— Нет, я не мог иметь в виду мистера Пола, — сказал он, — потому что тот родственник мисс Агаты, о котором я слыхал, настоящий иностранец — по правде говоря, он весьма темнокожий, почти черный, во всяком случае, так мне говорили.

— Черный?! — в ужасе воскликнула старушка. — О нет, сэр, этого не может быть. Если только… Господи милосердный, если только не… ну да! Бен, как ты думаешь, может такое быть?.. Ну, Саймон, помнишь?

Бен покачал головой:

— Я мало что о нем знаю.