Под грузом улик. Неестественная смерть

— И этот ответ меня немало удивил. Мой друг напомнил мне, что после ужина, почувствовав, что в гостиной стало немного душно, он открыл окно — вон то, которое выходит на Саут-Одли-стрит, — и заметил стоявшую там машину: маленькую, закрытую, то ли черную, то ли синюю. И пока он смотрел на нее, просто так, без цели, из дома вышли мужчина и женщина, не из моего подъезда, а из соседнего или через один слева, сели в машину и уехали. Мужчина был во фраке, и мой друг подумал, что, возможно, это тот, кого вы ищете.

Лорд Питер, поднеся чашку ко рту, слушал с большим вниманием.

— А девушка тоже была в вечернем платье?

— Нет, и это особенно удивило моего друга. Она была в простом темном костюме и шляпке.

Лорд Питер постарался поточнее вспомнить, как была одета в последний свой день Берта Гоутубед. Неужели наконец появилась зацепка?

— Гм-м… это очень интересно, — пробормотал он. — Наверное, никаких других деталей ее одежды ваш приятель не запомнил?

— Нет, — с сожалением ответила миссис Форрест, — однако написал, что мужчина поддерживал девушку за талию, словно та была уставшей или неважно себя чувствовала, он даже расслышал его фразу: «Все хорошо… на свежем воздухе тебе станет лучше». Но вы совсем не пьете свой кофе.

— О, прошу меня простить, — сказал Уимзи, очнувшись от размышлений. — Задумался, пытался сложить два и два… каков хитрец. Ах да, кофе. Вы не возражаете, если я не стану пить этот, а попрошу вас налить мне другой, без сахара?

— Ах, простите ради бога. Мне казалось, что обычно мужчины пьют черный с сахаром. Давайте чашку, я вылью.

— Не беспокойтесь, я сам. — На маленьком столике не было полоскательницы, поэтому Уимзи быстро встал, подошел к окну и выплеснул кофе в наружный цветочный ящик. — Все в порядке. А вы не хотите еще чашечку?

— Благодарю, но нет, потом не смогу уснуть.

— Один глоток.

— Ну ладно, раз вы настаиваете. — Она наполнила обе чашки, села и стала пить маленькими глотками. — В сущности, вот и все, просто я подумала, что вам это может быть интересно.

— Вы очень правильно поступили, — сказал Уимзи.

Они поболтали еще немного — о последних спектаклях («Я, знаете ли, редко выхожу, в моей ситуации лучше не привлекать к себе внимания»), о книгах («Обожаю Майкла Арлена»). Читала ли она его роман «Влюбленные»? Еще нет, но уже заказала в библиотеке. Не желает ли мистер Темплтон что-нибудь съесть или выпить? Бренди? Ликер?

Нет, спасибо. Мистер Темплтон полагает, что ему уже пора на покой.

— Нет… не уходите… мне так одиноко долгими вечерами. — В ее голосе послышалось отчаяние. Лорд Питер снова сел.

Хозяйка начала сбивчиво и смущенно рассказывать о своем «друге». Она стольким пожертвовала ради него. И теперь, когда развод уже совсем близок, у нее появилось ужасное ощущение, что ее друг уже не так нежен с ней, как прежде. Женщине очень больно переживать подобное, жизнь так жестока.

И так далее.

Время шло, и лорд Питер испытывал неловкость, видя, что она наблюдает за ним. Слова слетали с ее губ поспешно, но совершенно бесстрастно, как заученные, а вот глаза явно выражали ожидание — ожидание чего-то пугающего, к чему она тем не менее была готова. Она напоминала ему человека, которому предстоит хирургическая операция и который настроился на нее, понимая, что она необходима, но все же внутренне весь сжимается при мысли о ней.

Он, со своей стороны, поддерживал эту бессмысленную беседу, стараясь за ничего не значившей болтовней разгадать истинный смысл ее поведения.

Внезапно его осенило: она пыталась — неуклюже, по-дурацки, словно вопреки собственной воле — соблазнить его.

Сам по себе этот факт не показался ему странным. Он был весьма богат, хорошо воспитан, привлекателен и в свои тридцать семь лет достаточно умудрен жизненным опытом, чтобы довольно часто получать подобные предложения, причем не всегда от многоопытных женщин. Бывали среди них и те, кто жаждали получить первый опыт, и те, кто сами могли поделиться с ним своим. Но подобная неумелость со стороны женщины, которая якобы уже была замужем и имела любовника, ему еще не встречалась.

Более того, он предвидел, что этот новый опыт не доставит ему удовольствия. Будучи довольно красивой, миссис Форрест совсем не привлекала его. Несмотря на весь ее макияж и весьма откровенное одеяние, она производила впечатление старой девы — и даже бесполого существа. Паркер, человек строгих моральных правил и ограниченного опыта светской жизни, не уловил бы этих эманаций. Но Уимзи уже тогда, в их первую встречу, почувствовал ее фригидную сущность и с еще большей силой ощущал ее теперь. Ему до сих пор не доводилось встречать женщины, настолько лишенной великого «Этого»[179], столь превозносимого Элинор Глин.

Она прижалась к нему обнаженным плечом, осыпав белой пудрой тонкое сукно его костюма.

Шантаж — первое, что пришло ему в голову. Следующим номером в дверях, пылая праведным гневом и оскорбленными чувствами, должен был появиться так называемый мистер Форрест или его представитель. «Симпатичная маленькая ловушка», — подумал Уимзи и произнес вслух: