Под грузом улик. Неестественная смерть

— Я прекрасно выспался. Спасибо, милорд, — ответил Бантер, указав на нечто вроде складной кровати в углу. — Мне предложили другую комнату, но в сложившихся обстоятельствах я предпочел остаться с вами, надеясь, что ваша светлость простит мне такую вольность. Сказал, что опасаюсь воздействия на здоровье вашей светлости долгого погружения в болото. А еще сомневался в намерениях Граймторпа. Боялся, что он может пренебречь гостеприимством и, если мы будем не вместе, способен предпринять какое-нибудь необдуманное действие.

— Не удивился бы. Такой бандитской рожи мне еще не приходилось видеть. Хочу этим утром поговорить с ним или с миссис Граймторп. Клянусь, ей есть что рассказать. Как считаете?

— На мой взгляд, в этом мало сомнений, милорд.

— Проблема в том, — продолжал Уимзи, прожевывая яйцо, — что я не знаю, как к ней подобраться. Муженек самым гнусным образом подозревает любого в брюках, кто решается к ней приблизиться. Если он обнаружит, что мы беседуем с ней частным порядком, может, как вы выражаетесь, психануть и совершить что-нибудь прискорбное.

— Именно, милорд.

— Но этому мужлану все-таки нужно время от времени присматривать за своей ужасной старой фермой, и вот в этот момент, мы, возможно, сумеем с ней пообщаться. Странная женщина, но чертовски привлекательная, верно? Интересно, что она нашла в Кэткарте? — добавил задумчиво Питер.

По этому деликатному поводу мистер Бантер предпочел не высказываться.

— Что ж, Бантер, пора вставать. Судя по выражению глаз хозяина вчера вечером, нашему присутствию здесь отнюдь не рады.

— Не рады, милорд. Он очень не хотел, чтобы вас перенесли в эту комнату.

— Чья она?

— Его и миссис Граймторп, милорд. Самая удобная на тот момент: огонь в камине разведен, кровать постелена. Миссис Граймторп проявила большое великодушие, а человек по имени Джейк указал Граймторпу, что для его финансовых обстоятельств будет, безусловно, полезнее, если он станет обходиться с вашей светлостью с должным уважением.

— Гм… проницательная натура. А мне пора подниматься и освобождать помещение. Черт, меня всего сводит. Бантер, мне есть во что одеться?

— Я высушил и, насколько мне удалось, вычистил костюм вашей светлости. Разумеется, не идеально, но в нем можно добраться до Риддлсдейла.

— Не думаю, чтобы улицы были запружены людьми, — кивнул Питер. — Вот о чем я мечтаю, так о горячей ванне. Как насчет воды для бритья?

— Могу добыть на кухне, милорд.

Бантер вышел, а лорд Питер, натянув с ворчанием и стонами рубашку, поковылял к окну. Как водится у закоренелых деревенских жителей, оно было накрепко закрыто, а чтобы рама не дребезжала, в щель запихнули скрученную полосу бумаги. Он выдернул ее и распахнул створку. По комнате весело прокатился пропитанный запахом болотного торфа ветерок. Питер с наслаждением его вдохнул. Он радовался чудесному ноябрьскому солнцу — противно было думать о мерзкой смерти в гнилой трясине. Несколько минут он мысленно возносил благодарность за непрерванное существование, затем отошел продолжить туалет. Жгут бумаги был по-прежнему в его руке. Питер собирался бросить его в огонь, когда его внимание приковало написанное слово. Он развернул жгут, а когда прочитал это слово, его брови поползли вверх, а губы сложились в гримасу внезапного озарения. Вернулся Бантер с горячей водой и застал господина с какой-то бумагой в одной руке и носком — в другой, тихо насвистывающим пассаж из Баха.

— Бантер, — начал его светлость, — я самый законченный идиот во всем христианском мире. Не вижу того, что у меня под носом. Хватаю телескоп и ищу объяснения в Степли. Меня следует распять вверх ногами и таким образом попытаться вылечить от малокровия мозга. Джерри! Джерри! Неужели не очевидно? Старый дуралей! Почему он не мог сказать Мерблсу или мне?

Бантер сделал шаг вперед и застыл в позе почтительного недоумения.

— Вот оно! — Уимзи истерически рассмеялся. — О господи! Запихнуть в оконную раму, чтобы кто-нибудь нашел. Очень похоже на Джерри! Оставить на видном месте с написанным аршинными буквами собственным именем и тихо, по-рыцарски удалиться.

Бантер во избежание несчастного случая поставил кувшин с водой на умывальный стол и взял бумагу.

Это было утраченное письмо от Томми Фриборна.

Никаких сомнений. Вот она — улика, устанавливающая истинность показаний Денвера. Более того — устанавливающая его алиби в ночь с тринадцатого на четырнадцатое число.

Не Кэткарта — Денвера.