Под грузом улик. Неестественная смерть

Журналисты подняли головы, как собаки в ожидании корма, а сэр Уигмор так резко дернулся, что уронил свои записи на голову сидевшего под ним секретаря палаты лордов.

— Вот как? А теперь, свидетельница, будьте внимательны. Не забывайте, что вы говорите под присягой. Что вас разбудило в три часа утра?

— Я не спала. Ждала встречи.

— Пока ждали, слышали что-нибудь?

— Абсолютно ничего.

— У меня, леди Мэри, ваше заявление, сделанное под присягой коронеру. Я вам его зачитаю. Пожалуйста, слушайте внимательно. Вы сказали: «В три часа меня разбудил выстрел. Я подумала, что это, вероятно, браконьеры. Звук был очень громкий, поблизости от дома. Я спустилась выяснить, что это было». Вы помните, что делали такое заявление?

— Помню. Но это неправда.

— Неправда?

— Да.

— В свете этого вашего прежнего заявления вы продолжаете утверждать, что в три утра ничего не слышали?

— Абсолютно ничего. Спустилась, потому что у меня была назначена встреча.

— Милорды! — Сэр Уигмор заметно порозовел. — Я вынужден просить вас отнестись к показаниям данной свидетельницы как к показаниям в пользу противной стороны.

Однако жестокий выпад обвинителя не возымел эффекта, кроме повторения утверждения, что ни в какое время звука выстрела не было. В отношении трупа леди Мэри объяснила, что, восклицая: «Ты его убил!» — она считала, что перед ней тело друга, с которым была назначена встреча. Последовали бурные прения, имеет ли история со встречей отношение к делу. Лорды решили, что имеет. Всплыла вся линия с Гойлсом, и выяснилось, что он сам в зале и может быть представлен суду. Громко хмыкнув, сэр Уигмор передал свидетельницу Импи Биггсу, который элегантно, с представительным видом поднялся и вернул обсуждение к моменту, более раннему по времени.

— Простите характер вопроса. — Он обходительно поклонился. — Как по-вашему, горячо ли вас любил капитан Кэткарт?

— Нет. Я в этом абсолютно уверена. Мы так договорились для удобства каждого из нас.

— Зная его натуру, считаете ли вы, что он был способен на глубокое чувство?

— Да, если бы нашлась подходящая женщина. Он был страстным человеком.

— Спасибо. Вы нам сообщили, что прошлым февралем, когда ездили в Париж, несколько раз встречались с капитаном Кэткартом. Заходили ли вы с ним в ювелирный магазин господина Брике на улице Де-ла-Пэ?

— Могла. Точно не помню.

— Дата, к которой хочу привлечь ваше внимание, — шестое число.

— Ничего не могу о ней сказать.

— Узнаете эту безделушку?

Свидетельнице передали зеленоглазого кота.

— Нет. Никогда не видела.

— Капитан Кэткарт вам ее не дарил?

— Нет.

— Но вы обладали когда-либо таким ювелирным изделием?

— Уверена, что никогда.

— Милорды, этого кота из платины и драгоценных камней я приобщаю к делу.

Джеймса Флеминга допрашивали очень тщательно, но он так путался и нагонял туману, что у суда осталось впечатление, что герцог вообще не получал никаких писем. Сэр Уигмор, в начале своей вступительной речи делавший неблаговидные намеки, пытаясь очернить личность подсудимого, с кривой усмешкой передал свидетеля сэру Импи. Тот, видя, что свидетель не дает ни положительных, ни отрицательных определенных ответов, быстро перешел к следующему пункту.

— Вы можете вспомнить, приходили ли письма той же почтой другим членам компании?

— Да. Три или четыре я отнес в бильярдную.

— Можете сказать, кому они были адресованы?

— Несколько — полковнику Марчбэнксу, одно — капитану Кэткарту.

— Он тут же его распечатал?

— Не знаю, сэр. Я немедленно покинул комнату, чтобы отнести письма в кабинет герцогу.

— Как в Лодже собирали письма для отправки по почте?

— Клали в закрывающийся почтовый мешок. Одним ключом владел его милость, другой был на почте. Письма опускали внутрь через щель сверху.

— Забирали ли письма на почту наутро после смерти капитана Кэткарта?

— Да, сэр.

— Кто их относил?

— Я сам взял мешок.

— У вас была возможность увидеть, какие в мешке лежали письма?

— Видел, как два или три письма достала из мешка работница почты, но не могу сказать, кому они были адресованы.

— Спасибо.

Сэр Уигмор вскочил, как разъяренный черт из табакерки.

— И вы только сейчас впервые упоминаете о письме, которое, по вашим словам, доставили капитану Кэткарту в вечер убийства?

— Протестую, милорды! — закричал сэр Импи. — Я протестую против подобных оборотов речи. У нас пока нет доказательств, что было совершено убийство.

Это было первое свидетельство того, какую линию защиты предпочел избрать адвокат, и по залу прокатился шумок.

— Милорды, — продолжал адвокат, отвечая на вопрос председателя суда, — полагаю, до сих пор не было попытки доказать, что произошло убийство, и пока обвинение не установит этого факта, слово «убийство» не следует вкладывать в уста свидетелей.

— Возможно, сэр Уигмор, лучше пользоваться каким-либо иным словом, — согласился председатель.

— Для нашего дела это не имеет значения, милорд. Я склоняю голову перед вашим решением. Небо свидетель, я не собирался одним пустым, незначительным словом провоцировать защиту на столь серьезное заявление.