Под игом чудовищ. Книга 2

А что самое страшное — он понимал, каким-то образом знал, что стоит ему действительно умереть, или потерять сознание, как его мучитель, идущий следом за катимой рабами бочкой, сразу узнает об этом! И ещё он ощущал присутствие этого самого мучителя-наблюдателя у себя в мозгу: тот настолько откровенно наслаждался его страданиями, что даже позволял себе иногда похохатывать, и подвывать в тон!

И это, казалось, не кончится никогда — его тело оказалось на редкость стойким и живучим! Да что же это… И почему оно происходит с ним… Боль от отдельных уколов и ран словно слилась в один огромный, непрекращающий гореть и раздирать нервы, нарыв. Ожог. Парез. Язву!..

И вот, когда его терзания, кажется, достигли апогея, и в ушах словно звонили гигантские колокола, он наконец почуял, что сознание меркнет, и провалился в пучину спасительного забытья!

Однако судя по-всему, недолго он там пробыл. Потому что когда очнулся, ощущал дикую слабость во всём теле, а боль и вялое кровотечение из сотен дырочек и рваных ран на теле не прекратились!

Чуть повернув голову на негнущейся шее, он обнаружил, что вроде как распят: руки прикованы к поперечине, как, впрочем, и ноги. Причём ноги — раздвинуты так, словно его кто-то собрался… Насиловать!

Глянув вниз, он вдруг понял, что так оно и будет!!!

Потому что он — в женском теле!!!

Вон — его не ставшая некрасивой даже после всех экзекуций, большая и упругая (Из такой вырывать клочья мяса, наверное, особенно приятно!) грудь, а вон там, внизу, находится и…

Кошечка!!!

Он напряг память и волю, стремясь вспомнить, кто же он, и как оказался вдруг в теле женщины, но тут ему стало не до воспоминаний.

Потому что стоявший между его раздвинутых до упора ног мучитель, теперь представший в виде массивной чёрной фигуры с огромным фаллосом, вдруг вошёл в него. Вошёл нагло и намеренно грубо! У Дилени появилось ощущение, что его плоть просто лопнет от того напряжения, что раздирало в эту секунду его женскую штучку, оказавшуюся как назло очень, очень чувствительной!..

А вскоре, после того, как его мучитель сделал несколько движений, он понял: да, это так! И его женский орган специально сделан таким, чтоб чувствовать всё то, что полагалось чувствовать, намного, намного сильнее! И теперь он просто выл, ощущая безнадёжность и бессмысленность этого воя, и сопротивления, и попыток униженно вымолить себе отрадную смерть — единственную спасительницу, что могла бы сейчас прекратить его мучения! И уже не старался сдержаться — пусть проклятый нечеловек, наслаждающийся его муками, завершит чёртов акт поскорее, поскольку отчаянный вой, крики и стоны, говорящие о сломленной гордости и воле, всегда приближают этот момент!

Над головой вдруг нависла тень: открыв глаза, он понял, что это — туловище его врага, его насильника! Но почему он предстаёт в виде… Кентавра?! Или это — не кентавр, а просто — конь? Или…

Но тут поганый рот, искажённый судорогой не то экстаза, не то — издёвки, оскалился и произнёс:

— Не правда ли, хоть какое-то разнообразие после сотен тысяч, и, как говорится, «обычных», и экзотических, половых актов?

Собрав всю волю и остатки сил он нашёл немного слюны в пересохшем, словно Сахара, рту, и плюнул прямо в наглую рожу.

У мерзавца наступил оргазм. Только знать бы: от его плевка, или от того, что мышцы его куночки при этом рефлекторно сжались?!

Дилени почувствовал, как семя сволоча проникает ему в тело, в глубину вагины, и далее — вниз живота, а затем — и ещё дальше, раздвигая и разрывая кишки и мышцы!..

И вот уже из вспучившегося у пупка безобразным пузырём живота брызнул, заливая всё вокруг кроваво-белёсой смесью спермы и крови, огромный фонтан!

Вот теперь он и сам ощутил что-то вроде оргазма-удовлетворения: всё!

Раз сволочь натешил свою плоть, и кончил, значит, теперь дадут умереть и ему!..

Ну, или хотя бы разрешат сознанию отключиться: проклятая машина, стократ продлевающая его жизнь и мучения, должна работать именно в таком «режиме»!

Он закричал.

Тотчас маленькая ладошка легла ему на губы:

— Чш-ш… Всё-всё! Уже всё! Спокойно, спокойно… Это был лишь сон!

Он ощутил себя снова в своём, привычном, теле. Покрытом липким холодным потом, и сотрясаемом дикой дрожью.

Гос-споди!

Так это было…

— Ты… — он не сразу совладал с голосом, и тот предательски дрожал и хрипел.

— Да, милый, да. Это была я. Ты побывал в моём теле. И испытал крохотный кусочек того, что я испытывала на протяжении долгих ста девяти лет и семи с половиной месяцев. И можешь теперь понять, почему ни один из этих «наполненных смыслом и интересными моментами» дней я не забуду никогда.

— Значит…

— Прости. Мне пришлось показать тебе это. Дать почувствовать. Потому что сам знаешь пословицу: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!». Ну а в нашем случае — почувствовать.