Под итальянским солнцем

Пользуясь своим простоватым видом и невысоким по сравнению со здоровенными рыжими немцами ростом, он иногда участвовал в соревнованиях «железная рука», которые часто устраивали в пивных, и всегда выигрывал пари под удивленные взгляды и гогот подвыпивших «Гансов», которые, кстати сказать, всегда выплачивали выигрыш.

Ему удалось поднять и установить камень сверху именно так, как было нужно. Перед уходом он еще раз проверил колодец – ну вроде все в порядке. Конечно, земля в потревоженных местах выглядела чуть темнее, но он надеялся, что все очень быстро выгорит на солнцепеке и сравняется по цвету.

Вернувшись к фикусу, он вытащил из кустарника сумку с вещами Беа, набросал на нее побольше сухой листвы и разжег костер. Он знал, что дым не привлечет ничьего внимания, так как в полях уже начали сжигать сухую траву и ветки, и, сидя у огня, молча глядел на языки пламени, которые поедали салатовую ткань сумки. Но когда в дыму блеснули стразы мобильного телефона Беатричи, ему вдруг так захотелось оставить у себя хоть какую-то вещицу, принадлежащую бедной девочке, что он выхватил телефон из огня и, опустив его в карман, почувствовал тепло его корпуса у себя в ладони. Он еще долго сидел у затухающего костра, обхватив голову руками и думая о том, что маленькой Беа, наверное, очень холодно сейчас в этой черной, непрозрачной воде…

Было уже три часа ночи, когда главный детектив сказал:

– Ну что же, синьор Маурицио, на сегодня вопросов больше нет. Все очень устали, едем в участок, остаются только криминалисты. Вызывайте дежурную команду, будем поднимать тело.

Глава 35

Лола очень боялась, что, пока техники занимаются подготовкой к трансляции, кто-нибудь еще завладеет информацией и опередит их с эфиром. Но все обошлось. Толпа журналистов так и осталась перед натянутой желтой лентой и, не спуская глаз с дальнего фикуса, ожидала, пока Маурицио приведут обратно. Да и полицейские машины спокойно стояли, вытянувшись в длинную шеренгу, подтверждая своим присутствием, что вся группа во главе с Маурицио находится где-то рядом.

Чувствуя себя, как на допросе, от бьющего в глаза света ламп, спиной ощущая холод ночного сада, Лола говорила быстро, но четко и, нагнетая обстановку, сразу брала в оборот зрителей. Коллеги, стоящие поблизости, насторожились… и выдохнули и заволновались, когда Лола назвала причину смерти и мотив убийства. Далее пошли ее собственные предположения, но в этом ей просто не было равных: зачем Маурицио привел сюда полицейских? Что объяснял тут так долго? И почему повел всех в глубь сада? Не получив еще никаких новостей от Стефано и Пино, она на свой страх и риск выдала гипотезу о колодце.

Довольная собой, она закончила и почувствовала, как завибрировал мобильный у нее в кармане – это был Стефано.

– Ты в эфире или не успели?

– Только закончила.

– Вот черт!

– Ну давай, что там у вас?

– Это действительно тот колодец, до которого вы не дошли! Именно в него Маурицио спрятал тело Беа. Удалось подобраться довольно близко, так что заснял все.

– Вот это бомба! Молодцы! Давай сюда к нашему автобусу, проверь с ребятами, что там у тебя получилось, а я договорюсь, чтобы нас выпустили внепланово!

Лола бесстрастно раздавала указания, понимая, что надо спешить, но сердце гулко отстукивало: «Бедная Беа! Бедная Беа!»

Глава 36

Проснувшись в ставшей ей уже родной гостинице, Лола тут же открыла компьютер и включила телевизор.

– Да, вчера был жутко тяжелый день, – сказала она вслух и тут же вспомнила маму, которая, зная ее привычку разговаривать сама с собой, всегда прерывала ее фразой: «А что же с тобой под старость будет, если уже сейчас тебе не с кем словом перемолвиться»?

Не то чтобы она хотела выдать ее замуж, тем более что ее возраст – тридцать лет – в Италии даже не считался поздним для замужества. Но, видя, как Лола погружена в работу, мама иногда все-таки напоминала ей, что в жизни существует еще что-то, кроме ее журналистской деятельности.

Все более или менее встало на свои места, тело маленькой Беа подняли из колодца этой ночью, Маурицио сидит в тюрьме, и, как говорится, зло будет наказано. Но все-таки что-то в этой истории не давало ей успокоиться, что-то не складывалось.

Смерть молодой девушки, только начавшей познавать жизнь, от руки человека, который практически заменил ей отца, вызвал шок у всей Италии. Беатричу было жаль безмерно, а теперь жалели еще и ее мать, которая заперлась в доме и не впускала никого, кроме полицейских. На другом конце Авераны сидели за закрытыми дверьми, тоже ни с кем не общаясь и не появляясь на людях, Козима и Сабрина.