Под южными небесами

По правую и по лѣвую сторону улицы Мазагранъ, противъ кондитерской Миремонъ, выстроились парные экипажи. Въ нихъ пріѣхали въ кондитерскую люди біаррицкаго высшаго круга. Кучера, по мѣстной модѣ, въ лакированныхъ черныхъ шляпахъ, въ черныхъ курткахъ съ позументами нараспашку и въ красныхъ жилетахъ покуривали на козлахъ папиросы. Противъ кондитерской на тротуарѣ стояли зѣваки и смотрѣли въ распахнутую настежь дверь на сидѣвшую за столиками публику. Супругамъ Ивановымъ и доктору Потрашову, подошедшимъ къ кондитерской, пришлось проталкиваться сквозь толпу, чтобъ попасть въ кондитерскую. Въ кондитерской, представляющей изъ себя всего одну большую комнату, всѣ столики были заняты. Проголодавшіеся передъ обѣдомъ посѣтители съ какимъ-то остервенѣніемъ пожирали сладкіе пирожки. Передъ многими были чашки съ шоколадомъ. Нѣкоторые, которымъ не хватило мѣста, ѣли пирожки стоя, прислонившись къ прилавку и держа блюдечко съ пирожками въ рукахъ. Большинство явилось сюда съ концерта классической музыки, бывшемъ въ Казино. Нѣкоторыя дамы были еще подъ впечатлѣніемъ выслушанныхъ музыкальныхъ пьесъ и въ разговорѣ другъ съ дружкой закатывали подъ лобъ глаза и восклицали:

-- C'est délicieux! C'est fameux!

Супруги быстро окинули взорами помѣщеніе. Прежде всего имъ бросилась въ глаза нѣсколько сгорбленная тщедушная старушка вся въ черномъ, съ митеньками на рукахъ, съ желтымъ лицомъ и вострымъ носомъ. Передъ ней стояла тарелка съ пирожками, но сама она ихъ не ѣла, а ломая ложечкой по кусочку, скармливала тремъ, самаго разнообразнаго вида, маленькимъ собаченкамъ, помѣщавшимся на колѣняхъ у ея приживалки тощей, пожилой дамы съ помятымъ лицомъ, въ помятой накидкѣ. Приживалка, сидѣвшая около того-же стола, при этомъ блаженно улыбалась и говорила по-русски:

-- Теперь для Тото кусочекъ... Теперь для Муму кусочекъ... Теперь для Лоло... Что это? Лоло-то ужъ не кушаетъ?.. Обвернулся?

-- Сытъ, должно быть,-- отвѣчала старушка.-- О, Лоло не жаденъ и всегда первый отстаетъ отъ всякаго угощенія! Милый...-- наклонилась она къ собаченкѣ, при чемъ та, улучивъ моментъ, лизнула ее въ носъ.

-- Тогда передайте, ваше сіятельство, Тотошкѣ.

-- Тотошкѣ я съ яичнымъ кремомъ кусочекъ дамъ. Онъ съ кремомъ любитъ. Послушай... Не хочетъ-ли Лоло-то пить? Оттого, можетъ быть, и не кушаетъ?-- спросила старушка.

-- Какъ сюда ѣхать, ваше сіятельство, такъ только что напоила молочкомъ. Ну, если ты сытъ, Лолоша, то благодари княгиню, поцѣлуй у нея ручку,-- обратилась приживалка къ собачкѣ.

-- Онъ ужъ благодарилъ. Оставь... Онъ лизнулъ меня.

И опять началось:

-- Тотошѣ кусочекъ... Муму кусочекъ пирожка. Вотъ Муму сколько хотите будетъ кушать. Она жадная, прежадная дѣвочка.

-- Княгиня Храмова изъ Москвы...-- шепнулъ супругамъ Ивановымъ докторъ Потрашовъ, кивнувъ на старушку.-- Она здѣсь Thermes Salins принимаетъ. Это ужъ ванны не изъ морской соленой воды, а изъ соленаго источника. Вода его почти вдвое солонѣе морской воды.

Къ княгинѣ подошелъ совсѣмъ расхлябанный молодой человѣкъ, тощій, съ истощеннымъ лицомъ, въ черныхъ усахъ щеткой и съ моноклемъ въ глазу и произнесъ по-французски, стараясь сдѣлать масляно-блаженную улыбку:

-- Смотрю я на вашихъ собачекъ, княгиня, и любуюсь. Какая прелесть!

-- Merci, mou bon...-- отвѣчала старушка, тоже блаженно улыбнувшись.-- Эти собаки все равно, что люди. А вотъ моего Тото я даже считаю умнѣе многихъ людей. Вообразите, онъ иногда даже философствуетъ,-- прибавила она уже по-русски.

-- Неужели?-- удивился молодой человѣкъ.

-- Вѣрно, вѣрно. Тотоша, ты философствуешь?-- спросила мохнатаго черненькаго песика княгиня.

-- Гамъ, гамъ...-- пролаялъ песикъ.

-- Видите, отвѣчаетъ, что да..

-- Восторгъ! Одинъ восторгъ!-- воскликнула приживалка, взяла собачку за голову и чмокнула ее въ мордочку.

-- А этотъ молодой человѣкъ кто?-- спросилъ доктора Николай Ивановичъ.

-- Онъ нашъ аташе при какомъ-то посольствѣ,-- былъ отвѣтъ.

-- Ну, что-же... Надо что-нибудь скушать,-- сказала Глафира Семеновна.

-- Ей-ей, ничего не могу,-- отвѣчалъ супругъ.-- Какъ-же это такъ передъ обѣдомъ сладкое?.. Вотъ если-бы рюмочку водки и бутербродъ съ тешкой или семгой... А то вдругъ пирожки!

-- Ѣшь, ѣшь... Бери и ѣшь. Бери вонъ яблочное пирожное... Ужъ если здѣсь такъ принято и попалъ ты въ такое общество, то обязанъ ѣсть. Неправда-ли, докторъ?

-- Самъ я ѣсть не буду. Я только выпью рюмку коньяку,-- отвѣчалъ докторъ.

-- Какъ? Да развѣ здѣсь коньякъ есть?-- радостно воскликнулъ Николай Ивановичъ.

-- Сколько хотите! И коньякъ, и ликеры.

-- Де коньякъ!-- сказалъ Николай Ивановичъ продавщицѣ.-- Вотъ послѣ коньяку, пожалуй, можно закусить какой-нибудь конфетиной.