Под южными небесами

-- Нѣтъ, нѣтъ. Это всегда бываетъ, если course Landaise. Непремѣнное условіе, чтобы были быки и коровы. Такъ было и на представленіи прошлаго воскресенья.

-- Madame la Vache...-- произнесъ кто-то сзади супруговъ Ивановыхъ.

-- Ну-съ, мадамъ корова, что-то вы теперь намъ покажете?-- проговорила Глафира Семеновна, улыбаясь.

-- Къ сожалѣнію, ничего новаго. Все то-же, что вы уже видѣли при первомъ быкѣ. Эти представленія удивительно однообразны. Что одинъ быкъ, что другой, что третій -- все одно и то-же. Развѣ какія случайности... Но мы должны дождаться четвертаго быка -- для любителей изъ публики. Его выпустятъ безъ веревки, но зато на рогахъ у него будутъ надѣты резиновые чехлы съ толстыми шарами, такъ что своими рогами онъ никакого вреда сдѣлать не можетъ. Развѣ только сбить съ ногъ... Но на аренѣ мягко. Вотъ когда выдѣлятся любители изъ публики, тутъ много смѣшныхъ сценъ.

А корова эта была, какъ и быкъ, темно-рыжая, ходила медленно по аренѣ и то и дѣло подскакивала къ тореадорамъ, чтобы хватить ихъ рогами, но тѣ ловко увертывались отъ нея и издали помахивали ей концами красныхъ поясовъ, красными фуражками, стараясь раздразнить ее еще болѣе. Но корова, однако, въ ярость не приходила, а напротивъ, нѣсколько успокоилась, остановилась и тупо смотрѣла на тореадоровъ, какъ-бы размышляя, стоитъ-ли ей нападать на людей. Вдругъ одинъ изъ тореадоровъ забѣжалъ коровѣ въ тылъ и дернулъ ее за хвостъ. Тутъ корова поднялась на дыбы. Быстро опустившись снова на переднія ноги, она обернулась, но тореадора, схватившаго ее за хвостъ, уже не было около нея. Она начала мотать головой и замычала. Горбатенькій тореадоръ подскочилъ почти вплотную къ ея мордѣ и растопырилъ руки. Она наклонила голову, чтобы поднять его на рога.

Онъ привскочилъ, хотѣлъ перепрыгнуть ей черезъ голову, но такъ какъ-былъ въ широкихъ панталонахъ до щиколокъ, задѣлъ панталонами за рогъ коровы и грузно рухнулся около нея на землю. Тореадоры, видя это, тотчасъ-же бросились отвлекать корову отъ упавшаго товарища и подскочили къ ней почти вплотную. Горбатенькаго тореадора она оставила, но бросилась къ тореадору съ мавританскими серьгами въ ушахъ. Тотъ отскочилъ въ сторону. Корова быстро обернулась, нашла отползающаго къ барьеру горбатенькаго тореадора (оказалось, что при паденіи онъ ушибъ себѣ ногу) и ударила его рогомъ въ бедро. Экартеръ укорачивалъ веревку, на которой была привязана корова, но было уже поздно. Бѣлыя панталоны горбатенькаго тореадора оросились кровью. Онъ хотѣлъ подняться на ноги, но не могъ и упалъ. Товарищи подбѣжали къ нему, подняли его и понесли въ уборную.

Публика, недовольная неловкостью тореадора, свистала, шикала, вопила, посылала ругательства. На арену изъ дешевыхъ мѣстъ летѣли черезъ головы зрителей объѣдки яблоковъ.

Все это совершилось очень быстро. Дамы, видя удары, нанесенные горбатенькому тореадору, ахнули и зажмурились отъ испуга. Глафира Семеновна и сейчасъ еще сидѣла, закрывъ лицо руками, и спрашивала:

-- Убила его корова? Убила? Неужели она его убила? Ахъ, несчастный!

-- Да нѣтъ-же, нѣтъ. Она ударила его въ бедро, въ мягкое мѣсто,-- отвѣчалъ докторъ.-- Развѣ только при своемъ паденіи онъ могъ вывихнуть себѣ ногу.

-- Вѣдь горбунъ... И какъ такому горбуну полиція позволяетъ въ такихъ представленіяхъ участвовать! Развѣ онъ можетъ прыгать, какъ слѣдуетъ, при такой уродливости!-- вопіяла старуха Закрѣпина.-- Изъ-за того, что онъ горбунъ, все это и произошло.

А тореадоры, отнесшіе раненаго товарища въ уборную, возвращались уже снова на арену. Представленіе продолжалось. Спрятавшійся отъ разъяренной коровы за барьеръ экартеръ удлинялъ ей веревку, но корова не отходила отъ барьера и ждала, когда онъ самъ оттуда вылѣзетъ, чтобы принять его на рога. Дабы отвлечь корову отъ экартера, одному изъ тореадоровъ опять пришлось дернуть ее за хвостъ. Она обернулась и, задравъ хвостъ палкой, быстро побѣжала вокругъ арены, ища противника, но тореадоры быстро попрятались одинъ за другимъ за барьеръ. То и дѣло мелькали ихъ торсы, перебрасывающіеся за спасительную перегородку.

Публикѣ это не понравилось. Опять начались свистки, шиканье... Нѣсколько человѣкъ завывало. Кто-то мяукалъ. Двое-трое кричали пѣтухомъ. Слышались возгласы "трусы". На арену вылетѣла пустая бутылка.

Николай Ивановичъ сидѣлъ и бормоталъ:

-- Вотъ такъ корова! Быку носъ утерла. Господа тореадоры боятся на нее и выходить. Попрятались, какъ тараканы въ щели.