Под каблуком у синего ботинка

– Ничего не понимаю, – рассеянно оглянулась Клавдия Сидоровна на мужа. – Но ведь она места себе не находит. Кстати, она знает, что ты в больнице?

– Нет, и не вздумайте ей об этом говорить. Она тут же примчится, а мне ее и порадовать-то нечем, – поспешно предупредила Белкина.

– А если ты просто скажешь, что любишь ее, что тебе никто не нужен? – подал голос Акакий Игоревич. – По-моему, любовь – это больше, чем деньги.

– Ты и мне тридцать лет это пел, – буркнула Клавдия.

Девчонка еще раз всхлипнула и вытерла глаза.

– Я уже выписываюсь на той неделе и сразу к матери. Не надо, чтобы она еще из-за больницы волновалась. И потом, подумает еще, что она мне только сейчас понадобилась, ну, когда я беспомощная… Нет, сейчас я точно знаю, как только выпишусь – и к ней.

Клавдия уже хотела уходить, но Акакий вдруг откашлялся и поинтересовался:

– Катя, я вас все время хотел спросить, с кем это вы разговаривали по сотовому телефону? Вы про какое-то убийство говорили, про завещание…

Белкина хмуро смотрела на Акакия некоторое время, потом уставилась на Клавдию Сидоровну.

– Это он про что?

– Про ваш телефонный звонок, деточка, – мило подсказала Клавдия. – Вы однажды говорили по телефону и думали, что вас никто не слышит. На самом деле вездесущий Акакий Игоревич имел честь вас подслушать.

Акакий чувствовал себя кем-то вроде матерого разведчика. Он даже пытался непринужденно облокотиться на спинку стула, но сидел на табурете и чуть было не кувыркнулся на пол.

– Я про телефонный звонок. Вы кому-то звонили, вероятно, не хотели, чтобы вас слышали, и поэтому спрятались на лоджии. А я тоже на лоджии прятался, хотел на голых… гм… на голых фактах строить дальнейшее расследование. Вот и получилось, что ваш разговор про убийство я слышал.

Девчонка вдруг закинула назад голову и заливисто расхохоталась.

– Господи!! Вот оно что! Да это я говорила со своей сокурсницей, Викой Степановой. Она не доучилась, выскочила замуж и уехала с мужем за границу. Она страшная собачатница и увезла с собой старую догиню, собаку. А теперь хочет заявиться в гости, но не знает, с кем оставить свое сокровище. Вот и хотела взять ее с собой. Но это же для старушки чистое убийство! Я ей так и сказала.

– Нет, вы говорили про завещание. Не станете же вы утверждать, что ждете, будто псина кинется писать вам завещание! – волновался Акакий. Ему было удобно пребывать в позе обвинителя и выставляться дураком не хотелось.

– Не завещание, а состояние, – терпеливо объясняла Катя. – Дело в том, что догиня страшно породистая. Ее щенки стоят немыслимые доллары, а псина так и не успела оставить подруге новый помет. Это просто глупо, я считаю, везти собаку, когда она там может успешно зарабатывать деньги. Хотя… Это только мое мнение.

Клавдия посмотрела на супруга, как больной на клизму.

– А почему же вы тогда спрятались от всех на лоджию? – не сдавался мужчина.

– Потому что у меня сотовый слабенький, дешевый. Он не везде берет, тем более заграницу. А на лоджии слышимость замечательная, – уже устало пояснила Белкина и вопросительно уставилась на Клавдию Сидоровну.

Матрона не стала испытывать терпения девчонки и поспешно поднялась.

– Хорошо, деточка, выздоравливай. Пойдем, горе мое, – легко подняла она супруга с табурета и вытолкала его за дверь.

– Ну что, все узнал? – ткнула она его под ребро, когда вышли из палаты. – «Странный разговор», «Странный разговор»! Девчонки про сук болтали, а тебе померещилось черт знает что! Только зря из-за тебя краснела! Да садись уже, сейчас к Сватовой поедем.

Глава 12 Лекарство от бессонницы

Акакий молча уселся за руль, и только когда подъехали к дому приемной матери Белкиной, он слабо пискнул:

– А зачем нам к ней?

– Сказать, что девчонка в больнице, что раскаивается, пусть бабенка успокоится.

– Так Катя же просила ничего ей не говорить.

– Ой, молчи уже, а? Ты что, не понимаешь? Молодые, они же еще такие глупые. Вон, Таня Осипова просто так заделалась утопленницей, а теперь Катерина лежит в больнице, а мать небось всю подушку промочила слезами.

Благородный порыв Клавдии Сидоровны разбился о запертую дверь.

– Чаво звонишь? – высунулась из соседней двери маленькая сухонькая старушка. – Не видать разе, чо нету никого!

– А Сватова Елена Адамовна не знаете где?

– Дык на работе, время-то само рабоче. Она поздно придет-то. Она завсегда затемно домой-то ворочается. Может, передать што?

– Я тут ей записочку черкну, вы уж передайте, пусть по этому телефончику позвонит. Это про ее дочь известия, – пояснила Клавдия и выдернула из своей записной книжки листок с написанным номером.

Старушка сгребла листок морщинистой ручкой и полюбопытствовала:

– А нешто с Катькой беда приключилась?

– Нет, сейчас уже не беда. Скорее, радость будет для Елены Адамовны.

– А, ну, коль радость, так передам, отчего радость-то не передать, – бормотала старушонка, запирая дверь.