Под каблуком у Золушки

— Как интересно, — усмехнулась она и полезла в телефон. — Я тебе хочу показать кое-что. Я специально её сохранила.

Она протянула ему телефон, и он увидел себя и Оксанку возле мехового салона. Он уже купил ей сапоги, и кажется, как раз предлагал шубу. Она смотрела на него с восторгом. Захотелось стукнуть себя в грудь, чтобы не ныла. Он и так знал, что скучает, а здесь она была такая счастливая.

— Я к ней привык, — вернул он телефон.

— Как к руке или к ноге? — улыбнулась Диана, двумя пальцами раздвинула изображение и снова протянула. — Или как дышать?

Теперь только его лицо.

— Глупое, тупое, совершенно идиотское лицо, — вернул он телефон.

— Я бы сказала по-другому, — отложила телефон Диана и, коварно улыбнувшись, ничего не добавила.

Принесли горячее, но в него уже ничего не лезло.

— Кстати, если надумаешь вернуться к Кристине, она тебя ждёт, — энергично отпилила кусок мяса с рёбрышка Диана и засунула в рот. У неё аппетит не пропал.

— Кристина?!

Диана покивала, жуя.

— Она дала интервью, где сказала, что понятия не имела о том, что отец заключил с тобой сделку. И что на твоём месте она бы тоже сбежала, — ещё один кусок мяса изящно исчез в её маленьком рту.

— И простила меня? Публично?

— О, да! И ушла от отца. В квартиру, купленную с собственных гонораров, — Диана промокнула губы салфеткой и пригубила вино. — И сказала, что хоть она бесспорно уважает человека, который её вырастил, но рада, что он не её родной отец.

Кайрат стыдливо прикрыл лицо рукой.

— Вот это я, конечно, зря сделал, — сказал он. — Совершенно непростительное ребячество. Хотел отомстить за своё унижение, сделать больно.

Он убрал руку и тяжело вздохнул.

— Просто идиот!

— Все мы иногда ошибаемся, — пережёвывая очередную порцию мяса, сказала Диана. — Все делаем глупости. И сомневаемся в себе. Это нормально. Сильно не переживай! Думаю, Филатов даже получил с этого профит, сверкнул благородством и заявил, что кровь не важна, он всё равно будет всегда считать её родной дочерью.

— В-общем, тоже выкрутился. Как всегда.

— А у тебя откуда эта информация? И есть какие-то тому подтверждения?

— Есть, и не важно, — отмахнулся Кайрат. — Особенно сейчас, когда он всё и так признал.

— Да, жаль, конечно, — отложила вилку Диана. — Мог бы неплохо на нём отыграться, имея такие козыри на руках. Да, чёрт с ним!

Весь десерт проговорили о работе, и Данке с Пашкой, и Диана выглядела совершенно счастливой и умиротворённой. И Кайрат не знал, как относится к этой новой Диане, но раз ей именно так было хорошо, он искренне радовался за неё.

— Спасибо за ужин, — сказала она, вставая. — Что теперь думаешь делать?

— Не знаю, — пожал плечами Кайрат, помогая ей с плащом. — Для начала, наверно, куплю какое-нибудь жильё, а то я всё по офисам да по гостиницам живу, как бомж. Потом может на работу вернусь.

Такси даже не пришлось вызывать. Несколько машин уже стояло у входа отеля.

— Всегда будем рады тебя видеть, — сказала Диана, когда Кайрат открыл для неё дверь.

— Да, я обязательно заеду, когда немного приду в себя. И спасибо, что приехала, хоть ты ничем мне и не помогла, — улыбнулся он на прощание.

— Разве? — улыбнулась она коварно, и больше ничего не добавила.

Кайрат захлопнул за ней дверь, проводил машину глазами, а потом получил от Дианы сообщение с фотографией. Той самой, где он с идиотским лицом.

«Если женщина тебе дорога, то она прекрасна, даже когда стареет, даже, когда меняется, потому что ты меняешься вместе с ней», — коряво нацарапал он привязанным к блокноту карандашом, пока его такси скакало по ухабам убитого вешними водами асфальта.

«И никогда не гадай на что намекает женщина. Всё равно не поймёшь».

Его такси остановилась у дома, в который он всегда возвращался. Не мог не возвращаться уже десять безумных лет.

Звонок надрывался не переставая. Натужным басом пароходного гудка он сообщал, что Кайрат не уйдёт, пока она не откроет.

— Оксан, ты же знаешь, я вынесу дверь, — сказал он спокойно в щель между дверным полотном и косяком.

— Знаю, Кайрат, — её голос прозвучал так близко. Он слышал её дыхание с той стороны хлипкой двери. — Пожалей эту дверь, второй раз она твоего напора точно не выдержит.

Он с облегчением упёрся лбом в крашеное дерево.

— Давно пора поставить железную.

— Она мне дорога как память. На ней следы твоих армейских сапог.

Он отклонился. Возле замка и правда остались вмятины. Он посмотрел на ноги.

— Оставлю рядом следы итальянских ботинок, или голых пяток, не важно. Открывай!

— Нет. Зачем? — сказала она серьёзно. — Назови мне хоть одну причину.

— Чтобы я не выломал дверь.

Молчание.

Он развернулся, оперся плечом, тяжело вздохнул.

— Ладно, я соскучился.

Молчание. Тоже тяжёлый вздох.

— Я безумно соскучился. Пожалуйста, впусти меня.

— А что потом? Опять уйдёшь покорять свои вершины, выбирать жену, строить песочные замки?

— А потом опять вернусь.

Он знал это точно, что вернётся. Так же, как и то, что потом всё равно уйдёт.

Он развернулся спиной к этой непреодолимой деревянной преграде и несколько раз стукнул по ней затылком. Он не готов был дать Оксане большего. Очередную ночь. Только одну ночь, она была права.