Читаем Под кожей – только я полностью

К полудню третьего дня Тео, поднявшись на пологий холм, увидел расплескавшееся у подножия море алых маков, а почти у горизонта, где в белесой дымке проглядывали очертания скалистых гор, поблескивало озеро.

— Капчагай. Закрой рот и нос тканью, чтобы не вдыхать аромат маков. И старайся держаться правее. Если идти в хорошем темпе, к закату выйдем к селению, где можно переночевать.

На пятый день пути степь с пожухлой травой, которая со звуком сминаемого листа бумаги шелестела на ветру, сменилась пустыней. Уже к полудню пустошь с бурым песком превратилась в оцепеневшее под солнцем безжизненное пространство. За это время Тео несколько раз встречались на пути безвестные селения. И хотя Аскар заверял, что он знает эти края, как собственное отражение в зеркале, и дальний обходной путь — единственный шанс остаться неузнанным, Тео не покидал страх, что он все дальше забирается вглубь зачарованной, неизведанной земли. Мысли живущих в этих краях людей, их обычаи, язык были непостижимы в той же степени, как если бы он прилетел с другой планеты.

В один из дней Тео напросился в попутчики к высохшему старику, который представился неуклюжим именем Бердикул и управлял старым фургоном. Выхаркивая клубы сизого дыма, ржавая колымага мелко подрагивала, как в лихорадке, спотыкаясь на ямах и рытвинах грунтовой дороги.

— Голоден? — спросил Бердикул, доставая из-под сиденья банку со странным содержимым, похожим на свалявшийся ком грязи.

Тео помотал головой.

— Голодная ворона и камень клюет. Напрасно отказываешься, — Бердикул, не глядя, повозил рукой в банке, зачерпнул пригоршню и отправил в рот. — Сухофрукты с медом в дороге — первое дело. Пожевал с утра — и до вечера сыт.

Мимо плыла пустыня: пески, пески, пески, плоские крыши редких селений, верблюд у старого колодца, буровая вышка, пересохшее русло реки, колючий кустарник и опять пески, пески, пески.

Бердикул покрутил колесико, прибавляя звук заунывного, под стать проплывающим пейзажам, радио, и начал тихо подпевать гундосым голосом, мерно покачиваясь в такт, как, должно быть, раскачивался между верблюжьих горбов его предок во главе каравана, бредущего по Великому шелковому пути.

— Пустыня — честная, не притворяется. Хочет убить человека — и не скрывает.

Бердикул пустился в пространные рассуждения, рассказывая, как с каждым годом блуждающие песчаные дюны захватывают все новые земли, как постепенно мелеют реки и солнце раскаляется. Из многих городов люди давно ушли: там теперь только пески и змеи. Пустынные ветра и яростные песчаные бури, ночной холод и дневной жар постепенно разъедают бетон и камни. Пустыня все побеждает, все пожирает, погребает под сыпучими грудами.

— А почему люди ушли?

— Мор был. Лихорадка. Жар — как будто сгораешь в невидимом пламени. А потом легкие превращались в труху, даже на маленький вдох не хватало. Как будто песком грудь и горло забило. Старики говорили, что чужаки принесли болезнь. Чужих тут никогда не привечали, а после и вовсе стали сторониться. Теперь во всех селениях выдерживают харан — десять дней от всякого приезжего держатся за три шага на солнечном свету и за пять — под крышей. Болезнь ушла, а обычай остался.

— Но вы же не побоялись взять меня в попутчики.

Бердикул хрипло рассмеялся, точно Тео на редкость удачно пошутил.

— Я уж так зажился, что и саму Смерть бы согласился подбросить, лишь бы во время пути байки ее послушать.

Тео усмехнулся и отвернулся к окну. Пустыня, непостижимая, раскаленная, порождающая миражи. Небо, натянутое над бескрайними раскаленными песками, побледнело, окаменело. Сквозь стекло слышался едва различимый посвист ветра, сдувавшего с горбатых барханов песчаную поземку.

Потом среди песков стали появляться проплешины, заросшие жесткой сухой травой и корявыми карликовыми кустами. Вдали сверкнула слепящая, точно затянутая тонким льдом, поверхность озера. Торчащие у берега коряги были похожи на сведенные последней судорогой руки мертвецов.

— Гиблое озеро. Не то что пить, ног не омыть — соль кожу до язв разъедает, — пояснил Бердикул. — Значит, скоро и соляная деревня покажется.

И действительно: Тео заметил изнуренных людей с тачками, нагруженными грязно-белыми пластами, которые медленно брели вдоль обочины разбитой дороги. А потом показались и дома. Они стояли по обе стороны единственной улицы, а в промежутках открывалась уходящая к горизонту бурая пустошь. Постройки были такими низкими, что можно было, подняв руку, отломить кусок крыши из перепревшей травы, скрепленной высохшей глиной.

Проломы в стенах были завешены старыми тряпками, заложены обломками глиняных кирпичей. Там ютились люди, которые с опаской посматривали в сторону коптящего и грохочущего тарантаса. В пыли полуголые дети играли с огромными лохматыми собаками.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История последних политических переворотов в государстве Великого Могола
История последних политических переворотов в государстве Великого Могола

Франсуа Бернье (1620–1688) – французский философ, врач и путешественник, проживший в Индии почти 9 лет (1659–1667). Занимая должность врача при дворе правителя Индии – Великого Могола Ауранзеба, он получил возможность обстоятельно ознакомиться с общественными порядками и бытом этой страны. В вышедшей впервые в 1670–1671 гг. в Париже книге он рисует картину войны за власть, развернувшуюся во время болезни прежнего Великого Могола – Шах-Джахана между четырьмя его сыновьями и завершившуюся победой Аурангзеба. Но самое важное, Ф. Бернье в своей книге впервые показал коренное, качественное отличие общественного строя не только Индии, но и других стран Востока, где он тоже побывал (Сирия, Палестина, Египет, Аравия, Персия) от тех социальных порядков, которые существовали в Европе и в античную эпоху, и в Средние века, и в Новое время. Таким образом, им фактически был открыт иной, чем античный (рабовладельческий), феодальный и капиталистический способы производства, антагонистический способ производства, который в дальнейшем получил название «азиатского», и тем самым выделен новый, четвёртый основной тип классового общества – «азиатское» или «восточное» общество. Появлением книги Ф. Бернье было положено начало обсуждению в исторической и философской науке проблемы «азиатского» способа производства и «восточного» общества, которое не закончилось и до сих пор. Подробный обзор этой дискуссии дан во вступительной статье к данному изданию этой выдающейся книги.Настоящее издание труда Ф. Бернье в отличие от первого русского издания 1936 г. является полным. Пропущенные разделы впервые переведены на русский язык Ю. А. Муравьёвым. Книга выходит под редакцией, с новой вступительной статьей и примечаниями Ю. И. Семёнова.

Франсуа Бернье

Приключения / Экономика / История / Путешествия и география / Финансы и бизнес