Под кровом Всевышнего

«Трудно богатому войти в Царство Небесное, — сказал наш Спаситель. — И где сокровище ваше — там и сердце ваше будет». «Не дай Бог прилепиться мне душой к этим вещам», — всегда думала я. А куда их деть? Везти и сдавать в комиссионные магазины — на это у меня не было ни сил, ни времени, ни разрешения от мужа. «Убери», — говорил Володя. И я послушно забивала чемоданы, полки, диваны, серванты. Кое-что, чем мы пользовались, принимая гостей, мы успели (до воров) отправить в Москву. Но иерейские кресты с украшениями, ложки позолоченные с чернью и многое другое — все это было плотно уложено в металлический несгораемый ящик. И вот он перед нами — открыт и пуст! Господь освободил нас от этого временного богатства. Порой меня тревожит мысль: «Какими путями были приобретены все эти вещи теми людьми, которые нам их дарили? Некоторые священники были в прошлые годы "живоцерковниками", то есть были заодно с советской властью. А если они богатели в те годы, когда верные сыны Православной Церкви умирали в тюрьмах? Уж не в крови ли мучеников за веру наше богатство?»

Конечно, свои мысли я не могла никому поведать. Только чувствовала неприязнь к этому барахлу, как я называла серебро и хрусталь.

Господь через воров освободил меня от части этих вещей. Но унесли от нас и драгоценные иконы в серебряных окладах и дорогих камнях. Они достались нам от Патриарха Сергия, а вряд ли Патриарх имел иконы со стёклышками вместо рубинов и алмазов. Но экспертизу никто из нас делать не собирался. Целых двадцать лет мы любовались этими образами, но вот и их у нас украли. Мы приютили их в те годы, когда их сжигали. Но теперь их стали ценить, отправлять за границу, воровать... Теперь и их не стало. Твори, Господи, Свою святую волю.

Подобными речами я уговаривала муженька не расстраиваться, показывая ему, что в комнатах у нас остались ещё иконы, что Господь к нам так милостив. Однако батюшку огорчало больше всего то, что снова разрушилась его надежда примириться с родными, что впереди нас ждут дела со следователями, милицией, судом.

Следствие по делу о краже

Милиция не велела отцу Владимиру что-либо трогать или убирать в ограбленном доме для того, чтобы следователь мог себе яснее представить картину происшествия. У нас был не один следователь. И все они однозначно утверждали, что в числе воров был кто-то из тех, кто и прежде не один раз бывал в нашем доме: «В этом деле принимал участие кто-то из своих, то есть из ваших знакомых или родных, знающих, где и что спрятано и лежит». Племянники наши, Дима и Витя, в тот год служили в армии, так что с Василием к Варварой жил тогда один Петя. Подозрение пало на него. Петя был забран в милицию, где просидел дня три-четыре. Понятно, что возмущению его родителей не было границ, они обвиняли нас в клевете и пр. Нелегко было моему кроткому отцу Владимиру выносить раздражённые, яростные крики брата и его жены. Теперь мы снова старались не попадаться им на глаза. Вот так «примирились!» В ту осень отдали мы им в старом доме свою комнатку, в которой когда-то начиналась наша супружеская жизнь. Володя оставлял им ключи от нашего нового дома, приходил к родным пить чай, хотя не делал этого никогда с тех пор, как мы от них отделились, то есть двадцать три года.

Вот так и не получилось у нас добром загладить зло. После кражи оно вспыхнуло с новой силой. Помилуй нас, Господи!

А подозрение на Петю пало вот отчего. После последних именин отца Владимира у нас пропал кухонный самодельный ножичек с острым кончиком. Для гостей стол сервировался в тот день особой посудой, сервизами и наборами дорогих ложек, вилок и ножей. Но когда вечером гости уехали, к нам на террасу приходили Никологорские родные, чтобы поздравить отца Владимира и угоститься. Тут и Петя сидел за столом. Нож кухонный мог оказаться рядом, так как подрезали колбаски, ветчины и т. п. С этого дня ножичек пропал. О нем особо тужила Наталья Ивановна. Она любила им чистить картошку, поэтому посылала Федю отыскивать ножичек в кустах, в траве, где он мог затеряться. Да все мы в угоду старушке с ног сбились, разыскивая этот нож. Но он пропал.

А когда отец Владимир после ночной кражи вошёл в кухню, то этот злополучный ножичек лежал на столе рядом с керосиновой лампой.

— Вы летом нашли ножичек? — спросил меня батюшка.

— Нет, мы так и уехали в Москву, не видя его больше после именин, — сказала я.

— А как же нож очутился на столе у воров? — спросил батюшка. — Значит, они его принесли? Где они его взяли? Или один из воров ещё раньше унёс от нас ножичек?