Под крышами Парижа (сборник)

Артур и слышать не желает. Мы вместе нашли сумочку, вместе ее и вернем…. либо так, либо он ее закинет на почту, пусть сами возвращают. Кроме того, а ну как ее вырвали из рук, а потом бросили? Ему тогда потребуется свидетель, или мне он понадобится… доказать, что выхватил сумочку и забрал деньги кто-то другой. Нам как-то удается завязать спор о том, кто взял деньги…..

В итоге идем мы оба. По пути заглядываем в бар и выпиваем еще. Там у нас начинается еще один спор, на сей раз – что будем делать, если пизды не окажется дома или если дверь откроет какой-нибудь мужчина. Наконец решено: если ее дома нет, сумочку мы оставим себе, а потом зайдем еще… если же нас примет мужчина, мы либо его отмутузим, либо отдадим сумочку, смотря насколько крут он окажется на вид и насколько пьяны будем мы, когда туда доберемся.

Консьерж глух как пень, и Артуру приходится вынуть одно письмо и показать, кого мы ищем, только потом он нас впускает. Потом шугает нас по коридору…. не туда, а назад и на цокольный этаж. Мы стучим, дверь открывается тут же. Чуть ли не из-под ног у нас раздается писклявый голосок.

Артур смотрит на меня в ужасе, затем снова опускает взгляд. Там не ребенок, да и женщиной ее, наверное, назвать нельзя. Это карлица.

Артур что-то лепечет, запинаясь, и протягивает сумочку….. если она не понимает, что он говорит, хотя бы это она узнаёт и понимает, зачем мы пришли. Она приглашает нас зайти. Артур подталкивает меня вперед. У меня такое чувство, что мы заходим в кукольный дом….

Выпить нам предлагают немедля… женщина, похоже, соображает, до чего нам это не повредит. Оставляет нас сидеть на кушетке, а сама выходит принести нам выпивку.

Ни Артур, ни я не можем вымолвить ни слова. Глядим друг на друга и не смеемся, потом осматриваемся. Кое-какая мебель, вроде кушетки, полного размера… а многое другое либо сделано специально, либо урезано.

Кварта шотландского виски, которую она приносит, чуть ли не с нее саму ростом. В четвертый или пятый раз Артур объясняет, как ему случилось найти сумочку… больше ничего для беседы он придумать не может, и всякий раз, как он рассказывает эту историю, нас благодарят и заставляют себя чувствовать все больше идиотами.

В правилах о таких ситуациях ничего нету. О чем, во имя Иисуса, вообще можно разговаривать с карлицей? Очевидно, им наверняка есть что сказать, но карлица же… мля, эти маленькие люди живут в совершенно чуждом мире. Уж лучше б мы и не приходили….

А она еще и хорошенькая. По крайней мере, хорошенькая для карлицы. Да и не выглядит так уж малышово, как большинство…. Скорее – крохотная копия обычной женщины. У нее хорошие ноги, жопку вполне назовешь пикантной, а буфера у нее…. Полагаю, можно было бы сказать, что они для ее габаритов велики. Взгляд на Артура подсказывает, что он тоже все это учел…. Виски неплох, и мне становится лучше. Я принимаю еще стакан.

Десять минут спустя она уже строит нам глазки…. Расспросила нас о себе, чем мы занимаемся и т. д., и нам сообщили, что сейчас она отдыхает между цирковыми гастролями. Всё – этим высоким, тонким, довольно приятным голоском напоминает мне какую-то птичку. Я подаю Артуру знак – нечего тут застревать, – и мы сматываемся как можем быстро, не нарушая приличий. Не будем ли мы любезны как-нибудь зайти еще, говорит она, когда мы уже уходим. Ее зовут Шарлотт…. Шарлотт….

Мы с Артуром шагаем напрямик в ближайшее кафе. Артура распирает от сотни вопросов, даже не знаю, себе или мне он их задает… как бы то ни было, ответов на них нет. А у них волосы, как у обыкновенных женщин, хочется ему знать, а пёзды у них большие, как с ними вообще ебаться? Он потирает руки. Ей-богу, если б ему только хватило наглости вернуться туда и все выяснить…. она ж не прочь была, правда, Алф? Она была готова лечь в койку, правда, Алф?

Мы долго сидим за столиком, блюдечки копятся стопкой. Я все пытаюсь вообразить, какова она в постели, как эти крохотные пальчики играют с твоим болтом и все прочее, и заголовок все плещет и плещет у меня в мозгу струйкой воды. Весь день с эльфом….

* * *

Ко мне заходит повидаться Лапуся, потому что уезжает… покидает Париж, и, быть может, навсегда. Не с кем-нибудь – со своим американцем. Они с Генри достигли некой договоренности…. Я не могу выяснить, женятся они или нет, но, судя по всему, женятся. Будучи личностью весьма практичной, Генри пришел к заключению, что Лапуся под боком – недорогая разновидность страховки против любых неприятностей, какие иначе могут возникнуть из его тяготения к людям вроде Питера. Он везет ее в Лондон, а оттуда, вероятно, в Америку.

Лапуся рассказывает мне это, сидя у меня на кровати, пока я добриваюсь, потому что пришла она довольно рано. Что я об этом думаю, желает знать она? Я пытаюсь сообразить, что́ я об этом думаю, но тут требуется слишком много усилий.