Под куполом

- Вот она, хлипкий Землянин, - провозгласил Расти. - Что ты можешь с ней сделать, ты, который набрался достаточно храбрости, чтобы приблизиться к ней?

- Это ближе к истине, - кивнул Барби. - Айда. Давайте подниматься вверх.

2

- Давайте уже я отсюда поведу машину, - обратился Расти к Эрни. - Недалеко впереди то место, где упали в обморок дети. А Ромми почти упал в обморок. Я тоже ощутил это. Видел галлюцинацию. Хэллоуиновское чучело, которое вспыхнуло огнем.

- Еще одно предупреждение? - спросил Эрни.

- Не знаю.

Расти доехал туда, где заканчивался лес и приоткрывался голый, каменистый подъем, который вел к саду Маккоя наверху. Прямо впереди было такое яркое сияние, что им пришлось на него смотреть, прищурившись и искоса, но нигде не было видно источника этого сияния; яркий свет плавал просто посреди воздуха. Барби он показался похожим на то сияние, которое выдают светлячки, но усиленное в миллион раз. На глаз этот пояс был шириною в пятьдесят ярдов. Вне его вновь лежала тьма, освещаемая лишь розовым светом луны.

- Вы уверены, что не упадете в обморок вновь? - спросил Барби.

- Здесь, похоже, так же, как и тогда, когда впервые трогаешь Купол: происходит вакцинация, - произнес Расти, выгоднее умащиваясь за рулем и переключая трансмиссию. - Держите руками ваши вставные зубы, леди и джентры.

Он утопил педаль газа так резко, что задние колеса провернулись. Фургон рванул в сияние. Они были слишком плотно заслонены свинцовыми занавесками, чтобы самим видеть, что происходило дальше, а вот те несколько человек, которые уже находился на холме, на краю сада, видели - с нарастающей тревогой - все. Какое-то мгновение фургон было видно четко, он словно находился в луче прожектора. Вырвавшись со светового пояса, он еще сам сиял несколько секунд, словно перед тем его погрузили в радий. А вслед за ним, словно ракетный выхлоп, тянулся кометный хвост.

- Сраный-драный, - пробурчал Бэнни. - Это самый крутой спецэффект из всех, которые я видел.

Потом сияние вокруг фургона потухло, а дальше и шлейф исчез.

3

Когда они мчались сквозь лучезарный пояс, Барби ощутил что-то наподобие короткого умопомрачения, и не более того. У Эрни реальный мир этого фургона и этих людей вдруг заменила гостиничная комната, наполненная запахом сосен и ревом Ниагарского водопада. И в ней была женщина, которая стала его женой всего двенадцать часов тому назад, она подошла к нему, одетая в ночную рубашку, не более тяжелую, чем дыхание лавандовой кисеи, взяла его за руки и положила их себе на грудь со словами: «На этот раз нам не надо перерываться, любимый».

А потом он услышал вопль Барби, и это вернуло его к реальности.

- Расти! Ее трясет! Стой!

Эрни осмотрелся и увидел, что Джеки Веттингтон бьется в конвульсиях, глаза у нее закатились, а пальцы судорожно скрючены.

- Он держит крест, и все горит! - кричала она, из губ у нее брызгала слюна. - Весь мир горит! ЛЮДИ ПЫЛАЮТ! - выдала она визг на всю машину.

Расти едва не перевернул фургон, загнав его в канаву, потом сдал задом на середину дороги, выскочил из кабины и бросился вокруг к боковым дверям. Тем временем их уже отодвинул Барби, и Джеки вытирала слюну себе из подбородка собранной в форме чашечки ладонью. Ромми ее держал за талию.

- С вами все хорошо? - спросил ее Расти.

- Теперь нормально, да. Я просто видела… это было… там все было охвачено огнем. Белый день, но вокруг тьма. Люди п-п-пылали… - она начала плакать.

- Вы что-то говорили о ком-то с крестом, - произнес Барби.

- Большой белый крест. На веревке или на ремешке из холщовки. Он висел у него на груди. На голой груди. А потом он взял его рукой и поднял  перед лицом. - Она сделала глубокий вдох, и теперь воздух выходил из нее короткими толчками. - Уже все туманится. Но… оох.

Расти выставил перед ней два пальца и спросил, сколько она видит. Джеки дала правильный ответ и проследила глазами за его пальцем, пока он двигал им влево-вправо и вверх-вниз. Он похлопал ее по плечу, а потом недоверчиво посмотрел назад, на лучезарный пояс. Как там Голлум сказал Бильбо Беггинсу[421]: «Это обман, моя драгоценная».

- Как ты сам, Барби. В порядке?

- Эй. Немного запаморочилось в голове на пару секунд, и все. Эрни?

- Я видел мою жену. И номер в отеле, где мы жили в наш медовый месяц. Ясно как днем видел.

Он вновь вспомнил, как она подходила к нему. Он много лет об этом не вспоминал, какой же это стыд, пренебрегать таким замечательным воспоминанием. Белизна ее бедер под коротенькой ночной рубашкой; тень треугольника волос между ее ногами; твердые соски натягивают шелк, чуть ли не прокалывая подушки его ладоней, когда она вводит свой язык ему сквозь губы и вылизывает внутреннюю сторону  щеки.

«На этот раз нам не надо перерываться, любимый».

Эрни откинулся назад и закрыл глаза.

4