Под куполом

Энди Сендерс и Мастер Буши сидели рядом со складским помещением РНГХ и курили кристаллы. Прямо перед ними, в поле, посреди которого высилась радиобашня, виднелась кучка земли, обозначенная крестом, сделанным из дощечек. Под тем бугорком лежала Сэмми Буши, мучительница кукол «Братц» и мать Малыша Уолтера. Мастер сказал, что позже он украдёт на кладбище возле Честерского озера для неё настоящий крест. Если хватит времени. А может так произойти, что его не будет.

Словно подтверждая свою последнюю фразу, он взмахнул гаражным пультом.

Энди было жаль Сэмми, так же, как было жаль Клодетт и Доди, но теперь его печаль уже перешла в клиническую фазу, находясь в безопасности, плотно накрытая его внутренним Куполом: её можно было видеть, соглашаться с её существованием, но добраться до неё уже не было никакой возможности. И это было хорошо. Он попробовал объяснить это Мастеру Буши, но запутался где-то посредине — концепция оказалась слишком сложной. Правда, Мастер кивнул, и тогда передал Энди свою большую кристальную трубку с высеченной на её боку надписью: ЭТИМ ЗАПРЕЩЕНО ТОРГОВАТЬ.

— Хороший дым, правда же? — произнёс Мастер.

— Да! — подтвердил Энди.

Потом они немного поговорили на две серьёзные темы, присущие дискуссиям заново рождённых торчков: какая же торчковая эта гадость и как им классно под ней торчать. Посреди этого диалога где-то севернее прозвучал мощный взрыв. Энди прикрыл себе пылающие от всего этого дыма глаза. При этом едва не выпустил трубку, но Мастер успел её спасти.

— Господи, дерьмо какое, там же самолёт. — Энди старался встать, но ноги, хотя они у него гудели от энергии, тела не держали. Он вновь сел.

— Нет, Сендерс, — произнёс Мастер. И дунул кристаллы. Сидя на полу со скрещёнными ногами, он смотрел на Энди, словно какой-то индеец с трубкой мира.

Припёртые к стене склада, между Энди и Мастером стояли четыре автомата АК-47 российского производства, но импортированные — как и много других полезных вещей в этом складском помещении — из Китая. Стояли там также пять полных ящиков с тридцатизарядными магазинами к ним и коробка гранат РГД-5. Мастер предложил Энди свой перевод иероглифов на коробке с гранатами: «Не впусти их, мазефакер».

Теперь Мастер взял один из автоматов и положил себе поперёк колен.

— Это был не самолёт, — провозгласил он.

— Нет? А что тогда?

— Божий знак. — Мастер посмотрел на то, что он нарисовал на стене склада: две цитаты (свободно интерпретированные) из «Откровения» с умышленно вставленным в них числом 31. Потом вновь перевёл взгляд на Энди. На севере по небу расползался дымовой плюмаж. Под ним поднимался свежий дым с того места, где обломки самолёта попадали в лес. — Я неправильно определил дату, — произнёс он задумчиво. — На самом деле в этом году Хэллоуин настанет раньше. Может, уже и сегодня, может, завтра, может, послезавтра.

— Или послепослезавтра, — добавил, помогая ему, Энди.

— Возможно, — великодушно согласился Мастер. — Хотя, я думаю, раньше. Сендерс!

— Что, Мастер?

— Возьми себе автомат. Теперь ты боец армии Господа. Ты теперь христианский Солдат. Кончились дни лизания тобой сраки этого сукиного сына, супостата.

Энди взял в руки АК и положил автомат себе поперёк голых бёдер. Ему понравился его вес, понравилась его теплота. Он проверил, включён ли на автомате предохранитель. Включён.

— О каком сукином сыне и супостате ты говоришь, Мастер?

Мастер вперился в него крайне пренебрежительным взглядом, но, когда Энди потянулся за трубкой, он передал её ему довольно дружелюбно. Запасов было полно, им обоим хватит от теперь и до самого конца и, воистину, конца ждать уже недолго.

— Ренни, об этом вероотступнике и сукином сыне я говорю.

— Он мой друг, мой товарищ, но действительно, он бывает плутом, — признал Энди. — Бооожественно, какая же замечательная эта гадость.

— А то, — согласился Мастер задумчиво и забрал назад трубку (которую Энди теперь мысленно называл Дымотворной Колыбелью Мира). — Это самый долгоиграющий из самых долгоиграющих кристаллов, чистейший с чистейших, и что это ещё, Сендерс?

— Лекарство от меланхолии, — мигом откликнулся Энди.

— А это что? — показал Мастер на новое чёрное пятно на Куполе.

— Знак! Божий знак!

— Да, — произнёс Мастер, мягче. — Именно так и есть. Мы теперь с тобой на Божьем торче, Сендерс. Ты знаешь, что случилось, когда Бог открыл седьмую печать? Ты читал Апокалипсис?

Энди что-то припоминалось, ещё с тех времён, когда он подростком посещал христианский лагерь: об ангелах, которые выныривают из-под седьмой печати, словно клоуны из маленького автомобильчика в цирке, но ему не хотелось говорить об этом в таких образах. Мастер может воспринять это за богохульство. Поэтому он лишь помотал головой.

— Так я и знал, — сказал Мастер. — Ты наверное слушал проповеди о Святом Спасителе, но проповедь не заменит образования. Проповедь — это, сука, не настоящее писание. Хоть это ты понимаешь?

Что понимал Энди, так это то, что ему хочется ещё дунуть, но он лишь кивнул.