Под Луной

Эх, ему бы протоколы почитать! Но кто же даст ему сейчас читать! Да, если бы и дали… Ранение в грудь, операция, большая потеря крови… Кравцов был так слаб, что то и дело проваливался в дрему. И с концентрацией внимания проблемы имелись, да и общее состояние оставляло желать… Вот поговорил с Эйхе, понервничал, и расплата не замедлила наступить: полчаса провалялся в полузабытьи, и еще минут тридцать «отдыхивался» — как раз до прихода Рашель.

— Ну…

— Слушай, вы все что, сговорились что ли? — вспылил Кравцов, хотя и знал уже по опыту, что делать этого не стоит. — Уморить меня задумали?!

Опять «пробило» болью грудь, и сжало виски, и перед глазами заклубился алый туман.

— Маакс! Ты что?! Тебе плохо?

— Нет, мне хорошо, — устало выдавил он. — Ну, врач… он врач. Не понимает. Но ты-то… Мне неведение хуже…

— Пить хочешь? — вместо ответа спросила Рашель. Ее голос звучал как бы издалека, словно сквозь вату.

— Позвать врача? — туман рассеялся, и Кравцов увидел бледное лицо жены.

— Не надо врача, — сказал он, продавливая слова сквозь непослушный рот. — Сядь и рассказывай.

— Что? — она все-таки села на табурет рядом с кроватью.

— О самом важном. — Дыхания не хватало, и предательски саботировал «задачи партии» шершавый язык. — Коротко и… по существу.

— Коротко… — Она, разумеется, знала, чего он хочет, но все-таки тянула, подбирая, по-видимому, подходящие слова. — Ну, если коротко… Платформа Троцкого со скрипом но прошла. Рыков колебался почти до самого конца, но его уговорил Николай Иванович… А потом пошли слухи, что тебя Дзержинский специально под выстрел подставил, что ты предупреждал, думал, что покушение на кого-то из вождей, даже бросился прикрывать Сталина… Ну, в общем, Дзержинский в последних заседаниях не участвовал. Атмосфера сгущалась, а тут еще всплыла информация, о приватных переговорах между Феликсом и Иосифом, и о секретных приказах по ОГПУ… В общем, на выборах в высшие парторганы группа Каменева и Сталина осталась в меньшинстве. В ЦК большинство за Троцким, Смирновым и Рыковым…

«Смирнов? — удивился Кравцов и вспомнил то, что пропустил по-видимому из-за усталости и боли в разговоре с Эйхе. — Ну, да! Иван Никитьевич ведь вошел в Политбюро!»

— Постой! — сказал он. — Но была же договоренность: Генеральный не может быть членом Политбюро!

— Иван Никитьевич возглавил НКПС и стал первым замом Предсовнаркома.

— Иосиф согласился на Смирнова?

— Сталин ушел с поста председателя. Теперь в Совнаркоме Рыков командует, а Сталин сменил Калинина. Будет заниматься советским строительством.

— А Каменев?

— Каменев назначен наркомом Труда.

— Куйбышев?

— Валериан Владимирович остался в Рабоче-Крестьянской Инспекции, в ЦКК его заменил Рудзутак.

«Разгром, однако…»

— Троцкий? — спросил он вслух.

— По-прежнему в ВСНХ.

В голове шумело, мысли путались.

«Да, что же у них там стряслось?»

Впрочем, что произошло на Партконференции он предположительно знал. Эффект момента сработал в пользу Троцкого, и теперь, если не сглупит и не сдаст позиции из-за очередной ерунды, типа гонора, взыгравшего эго или интеллигентских рефлексий, дожать оппозицию, в которую обратились Сталин и Ко, будет не так уж и сложно. Главное не медлить и действовать последовательно! Убрать Кагановича, Молотова, Варейкиса, заткнуть в дальние дыры Кирова и Орджоникидзе, ну, и всех остальных… Ворошилова, Андреева, Мануильского… всех! Не расстреливать. Зачем? Тихо уморить в безвестности… Где-то так.

— А что Леонид Петрович?

— Ничего, — удивилась вопросу Рашель. — Он в Ленинграде остался, где и был. Почему ты спрашиваешь?

«Потому что я рекомендовал его, но Троцкий сделал по-своему… и хорошо, что так…»

А почему это хорошо, а не, скажем, плохо, он даже и не спросил себя. Мелькнула мысль и ушла. И бог с ней…

— А генеральным кого выбрали?

— Никого, — покачала головой Реш. — Упразднили пост.

Глаза начали закрываться сами собой, но был еще один вопрос…

— Что с наркоматом?

Поняла ли она о каком наркомате он спрашивает? Похоже, поняла.

— Не знаю. — Ответила Реш. — Вот придет вечером Лев Давыдович, его и спросишь…

9

Троцкий пришел вечером. Выглядел усталым, да и настроение, судя по всему, у вождя было неважное.

«Тоже мне, победитель!»

Однако, подойдя к кровати Кравцова, Троцкий улыбнулся, и улыбка у него вышла вполне дружественная, естественная и как бы даже сочувственная.

— Доктор рекомендовал не задерживаться, — сказал он, чуть дернув в раздражении верхней губой. — Не волновать, не… Ну, вы же, Макс Давыдович, сами, так сказать, эскулап, должны понимать.

— Понимаю, — Кравцов хотел было приподняться, но куда там. Рана под плотными повязками вспыхнула огнем.

— Лежите, лежите! — В голосе Троцкого прозвучал едва ли не испуг. — Что вы!

— Ничего, — с трудом выдохнул Макс. — Все… в порядке. Спасибо, что пришли…

— Ну, что вы, право! — возразил Троцкий, присаживаясь. — Что за глупости! Это еще не известно, кто кому должен спасибо говорить! Вы в самый трудный момент оказались именно тем человеком, который знал, что нужно делать.

Ну, что ж, сказано более чем определенно. Яснее не выразишься.