Под Луной

Но как и многое другое из своей прежней жизни, этого Кравцов вспомнить не мог. Кто-то когда-то — в смысле не сейчас, а потом — что-то такое пел. Смысл слов понятен, подтекст — тоже, но нынешнего Кравцова эти смыслы не устраивали. Не для того он делал революцию, чтобы считаться с Фишманом или Склянским своей русскостью. Макс даже рад был в тайне, что его отчество, восходившее на самом деле к страстной и необъяснимой любви приходского священника к Ветхозаветным древностям, как будто намекало на еврейское происхождение, что правде, разумеется, никак не соответствовало.

— ВЦИК, ЦК РКП(б) и Реввоенсовет Республики приняли решение об объединении Всероглавштаба и Полевого штаба Красной армии и об образовании Штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии во главе с товарищем Лебедевым Павлом Павловичем. В связи с реорганизацией штабного дела, товарищи, бывшее Регистрационное управление Полевого Штаба, переводится в подчинение вновь созданного Штаба РККА, и будет впредь именоваться «Четвертым управлением Штаба». Функции ваши не изменяются, но Разведывательное управление выводится из двойного подчинения Реввоенсовета и Чрезвычайной Комиссии, и его начальник, соответственно, перестает быть членом Коллегии ВЧК. Начальником Четвертого Управления назначен Арвид Янович Зейбот, его первым заместителем — товарищ Берзин…

Склянский говорил еще полчаса, но это уже воспринималось как «вышивка гладью» и прямого отношения к делу его речь не имела. Однако, когда собрание сотрудников «Четвертого управления» объявили закрытым, Склянский прямо со сцены окликнул Кравцова и попросил того остаться.

— Здравствуйте, Эфраим! Душевно рад вас видеть! — Кравцов действительно рад был встрече. Со Склянским их связывала давняя взаимная симпатия.

— Ну, как вам назначение? — спросил, поздоровавшись, зампред Реввоенсовета.

— Зейбот кажется мне прекрасной кандидатурой. А куда, если не секрет, уходит Ленцман?

— Ленцман? — нахмурился Склянский. — Не знаю, право. Кажется, начальником Петроградского порта. Сейчас всех, кого можно, в Петроград посылают. Надо усилить актив… Но я вас, Макс, спросил о другом. Я о вашем назначении хотел поговорить.

— О моем? — удивился Кравцов. — Но я здесь всего лишь «для особых поручений», а так я вообще слушатель Академии.

— Вам что ничего не сообщили? — Склянский снял двумя пальцами пенсне и погладил средним пальцем переносицу. — А может быть, и не успели еще. Ну так позже сообщат! Боюсь, товарищ Максим, с Академией придется расстаться. Есть решение о назначении вас заместителем к Муралову и о введении вас состав Реввоенсовета.

— Меня? — в свою очередь удивился Макс. Поворот судьбы показался ему слишком резким, а главное, необъяснимым.

Муралов командовал Московским военным округом и имел в своем окружении достаточно опытных и заслуженных людей, зачем ему такой заместитель — да еще член РВСР?

— Меня? — спросил он.

— Вас, — возвращая пенсне на место, подтвердил Склянский. — А знаете что, поедем со мной в РВСР! Пусть Лев Давыдович сам вам скажет, он как раз собирался к нам после заседания Политбюро. Вот мы его и спросим…

4

В гостиницу он вернулся заполночь. Авто, посланное Предреввоенсовета, доставило до дверей, но ощущение было, словно километров двадцать пешком, да не просто так, а бегом и в гору. Кравцов постоял немного на улице, покурил на морозе, пытаясь разобраться с мыслями и чувствами, но так ничего с ними поделать и не смог: мысли летели «кто куда», чувства пребывали в состоянии «грогги».

— Ну, и черт с ним! — Кравцов выдохнул клуб пара, смешанного с табачным дымом, выбил над сугробом пепел из трубки, и пошел «домой». Кивнул дежурному в небольшом, оставшемся от настоящей гостиницы фойе, поднялся по лестнице, прошел по коридору и осторожно толкнул дверь. Она оказалась не заперта, что означало — Реш не спит.

Она, и в самом деле не спала. Сидела по своему обычаю за столом, что-то читала, записывая «для памяти» мелким почерком на разномастных бумажных обрывках. Однако стоило Кравцову войти в комнату, Рашель подняла голову, взглянула озадаченно, словно бы возвращаясь из мира книжных слов, где пребывала до сих пор, улыбнулась рассеянно, но уже в следующее мгновение просияла и поднялась из-за стола навстречу шагнувшему к ней Максу.

— Макс!

Но он не дал ей ничего больше сказать, закрыв рот поцелуем. И надо же, сразу успокоился. Мысли уняли свой бег, и чувства настроились на любовь и нежность, отодвинув сумбур в сторону.

— Спасибо, Реш! — сказал он, отрываясь от ее губ.

— Совсем сдурел?! — взметнула она свои чудные золотые брови.

— Да, не за поцелуй! — отмахнулся он. — За то, что ты у меня есть!

— Где ты был? — насторожилась она, почувствовав, вероятно, отголоски гулявшей в его крови бури.

— Спроси лучше, где я не был, — усмехнулся Кравцов и покачал головой, словно и сам не верил тому, что с ним произошло. Но так на самом деле и было. Не верил. Не осознал еще до конца. Не переварил.