Под Луной

— У нас самогон еще остался или Семен тогда весь выпил? — спросил он, тяжело опускаясь на диван. Ноги, казалось, налились свинцом и, мельничный жернов — никак не меньше — лежал на плечах.

— Остался, — Реш смотрела на Макса, пытаясь, видимо, понять, чего следует ожидать от его рассказа. Хорошее или плохое принес он домой из заснеженной ночи? Она была бледна и чудо как хороша, и одно это способно было примирить Кравцова со всем, что наделал он сам, и что из этого, в конце концов, проистекло.

— Маакс, что случилось? Не молчи, пожалуйста!

Между тем, Кравцов достал из кармана трубку и стал ее набивать.

— За сегодняшний вечер я переговорил с четырьмя членами Политбюро, — сказал он и посмотрел снизу вверх на замершую посередине комнаты Реш.

— С кем? — она едва выдохнула эти звуки, и Кравцов их скорее почувствовал, угадал, чем услышал.

— С Троцким, — ответил он, не без удивления вспоминая сейчас вполне фантасмагорический разговор со Львом Давыдовичем, взявшимся вдруг обхаживать бывшего командарма, словно не Кравцов перед ним сидел, а, как минимум, Вацетис. — К нему меня привез Эфраим Склянский — зампред Реввоенсовета. Знаешь, о ком говорю? — она знала, разумеется, но ничего не сказала, только кивнула. — Стало быть, Троцкий был первым членом Политбюро, — Макс раскурил трубку и выдохнул облачко горклого дыма. — Но позже мы поехали с Львом Давыдовичем в Кремль и встретились там с Лениным и Каменевым, — Он пожал плечами, словно извинялся перед Реш за такой фантастический рассказ. — Это, значит, Два и Три. Последним стал Сталин. С ним я говорил тоже в Кремле. Но сюда я приехал с Лубянки, где разговаривал с Дзержинским и Уншлихтом. Такой, понимаешь, насыщенный день.

— А…

— Дай выпить, пожалуйста!

На самом деле разговор с чекистами стал самым тяжелым испытанием дня. Холодное бешенство Дзержинского могло испугать любого, даже самого храброго человека. А Феликс был не просто взбешен, его ярость, казалось, заставляла светиться воздух. Но, судя по всему, Ульянов Кравцова не сдал, а уж Макс постарался объясниться с всесильным руководителем ЧК таким образом, чтобы максимально отвести от себя, как подозрения Феликса, так и его жажду мести. И, похоже, ему это удалось. Знать бы еще, как надолго.

— Дай выпить, пожалуйста! — попросил он неожиданно охрипшим голосом.

— Да, да, сейчас! — заспешила побледневшая Рашель. — Да, что, черт возьми, случилось, а?!

«И в самом деле, что случилось?»

А случилось то, что операция, которую он построил на допусках и предположениях, одном темном дельце о «засланце» и некотором количестве убойного компромата, привела к неожиданному и весьма неординарному результату. Получалось, что Ленин понял Кравцова дословно и, более того, согласился со всеми озвученными в разговоре или только подразумеваемыми предложениями. Принял их и, вот гляди-ка, пробил, довел до ума, продавив — и чего это ему стоило? — в Политбюро и ЦК.

— Я тебе сейчас раскрою страшную военную тайну, — сказал Кравцов, глядя на Рашель, так и оставшуюся стоять посередине комнаты. — Ну, то есть, завтра уже кое-кто будет знать, но опубликуют ли это в газетах, не знаю. Так что лишнего, товарищ Кайдановская, не говори, никому. Ты теперь в это «все» вписана по самые уши. По твои милые ушки, Реш. По моей милости.

— Да, что случилось-то?! — всплеснула она руками, враз обретая голос.

— В составе Реввоенсовета Республики воссоздано управление Военного Контроля, и я назначен его начальником и соответственно членом Эр-Вэ-Эс.

— Ты член Реввоенсовета? — ну это была новость из разряда, «знаете ли, товарищи, меня тут назначили Троцким, прошу любить и жаловать!»

— Ты главное пропустила, — устало объяснил Кравцов. — Военконтроль — это, собственно, та же «Чрезвычайка», только военная. Второе ЧК. И все различие между нами, что Военконтроль не занимаемся политикой, а чекисты — военными вопросами. И к слову, их переименовали. Теперь они, как и мы, тоже всего лишь управление. Главное Политическое Управление при Совнаркоме СССР.

— А…

— Вот именно, — кивнул Макс. — Феликс Эдмундович это тоже понимает. У него управление и у меня управление. А границы зон ответственности смутные, и получается, что если в восемнадцатом ему удалось обкорнать Региступр, присвоив себе военную контрразведку и почти взяв контроль над разведкой, то теперь он утратил и то, и другое.

— Ой…

— Ну, в этом пункте я с тобой совершенно согласен. Поэтому, давай, наливай скорее, а то у меня мозги сейчас перекипят!

5