Под луной Греции

– Это я эгоистка? В любом случае насчет папы ты ошибаешься, он бы помог мне, если бы ты не вмешивалась. Это ты переживаешь из-за позора.

Лицо матери посуровело.

– Думай ты о ком-нибудь кроме себя, родила бы ребенка и отдала его на усыновление. И никто ничего не узнает.

В тот момент Шона попрощалась с наивной и глупой фантазией о том, что мать посердится, а потом скажет, что они как-нибудь справятся и малыша полюбят, что бы там кто ни думал. А мать продолжала обличительную речь, ее слова были холодными и жестокими.

– Если оставишь ребенка себе, вся жизнь пойдет под откос. Люди будут тыкать пальцами в ублюдка Шоны О’Брайен. Ты этого хочешь? Лично я умываю руки, убирайся отсюда немедленно вместе со своим греховным приплодом.

– Почему ты такая жестокосердная, мама?

– При чем тут жестокосердие? Я реалистка. Если хочешь когда-нибудь переступить порог этого дома и увидеть отца, ты поступишь так, как следует…

– В тот же день я уехала и, если бы не отец, никогда не вернулась бы домой. Потом, когда ребенка… – она поправилась, – когда тебя удочерили, мать ни разу не спросила, что с тобой случилось, и я никогда не заговаривала об этом. Как будто ничего и не было.

Она печально посмотрела себе на руки.

– Теперь я знаю, что она лишила себя и моего отца шанса стать бабушкой и дедушкой. Это была не только моя утрата, но и их тоже.

Деметриос взял ее за руку.

– О, Шона, от тебя отвернулись те, кто должен был заботиться больше всего.

– Все, кроме Рокси.

Она улыбнулась своей самой дорогой подруге, а та повернулась к Грейс и сказала:

– Я сказала, что смогу вырастить тебя сама.

– Это было бы здорово, – улыбнулась Грейс. – Теперь вы были бы мне почти тетушкой.

– Для меня это было бы честью.

– Но я все еще не понимаю, при чем тут открытка.

– Открытку написал я, – подал голос Деметриос. – Но совсем не с той целью, как ты думаешь, – он повернулся к Шоне.

– Что ты имеешь в виду?

– Я написал ее, чтобы тебя подбодрить. Ты грустила из-за того, что лето подходит к концу, и думала, что же будет с нами. И, чтобы поднять тебе дух, я написал: «Надежда есть всегда. У нас есть мечты». Я именно это имел в виду.

Шона почувствовал, как внутри потеплело. Выходит, он по-прежнему обладал над ней властью?

– Тогда почему ты не дописал ее?

– Меня прервал Джереми. Он сказал, что отец меня разыскивает, и я решил, что закончу потом. Я написал «Не жди меня», потому что предполагал, что вернусь поздно. Я знал, что родители дадут мне взбучку.

– Ясно. – Шона задумчиво нахмурила брови. – Получается, это было сплошное недоразумение?

– Когда мать приказала Джереми собрать мои вещи, он, должно быть, нашел открытку и оставил для тебя на видном месте, зная, как это будет выглядеть.

– Или по ошибке. Вряд ли мы узнаем, как было на самом деле.

– Но как она оказалась у меня? – спросила Грейс.

– А это уже моя вина, – сказала Рокси.

Она рассказала, как разорвала открытку, и пояснила:

– Когда Шона уснула, я достала открытку из мусорного ведра, склеила скотчем и сунула в конверт, лежавший рядом с кроватью.

– А в том конверте было мое письмо. Я отправила его на следующий день. В агентстве сказали, что я могу что-нибудь написать и это будет храниться в твоем личном деле, пока тебе не исполнится восемнадцать. Мне также объяснили, что я не буду иметь никаких контактов с тобой, а ты сможешь запросить информацию о биологической матери только по достижении совершеннолетия. Мне так хотелось, чтобы у тебя что-то было от меня, чтобы однажды ты узнала правду.

– Открытка и поздравительное письмо были в одном конверте, – подтвердила Грейс.

– Так они попали к тебе в руки, – сказал Деметриос. – Но если это все, что у тебя было, тогда как ты оказалась на Итосе?

– На самом деле я не пыталась найти свою биологическую мать, – Грейс посмотрела на Шону. – Не обижайся, но я люблю своих приемных родителей и никогда не хотела, чтобы они думали, будто я мечтаю о другой жизни, потому что это не так.

– Я восхищаюсь твоей прямотой, Грейс, она делает честь тебе и им. Я уверена, они замечательные люди.