Как пропасти лакун,твой полнодневный взглядбыл нестерпимо юн —не юн, но вечно млад,как, собственно, века,где истовости ад:средь пепелищ грехаогни его горят.«Неси скорее…»
Неси скореедровец с крыльца,и руки греяо пыл лица,гляди, как плачемгорит смола,как ал и алченогонь сперва,чтоб речь отпела,и искор сноп,и купол пеплаостался чтоб,чтоб осень тлелабы за окном,как уголь спелыйв жару печном.«Надо дойти до стены, то есть до тупика…»
Надо дойти до стены, то есть до тупикаи, обернувшись, в кирпич упереться плечами:все, что скрывалось, хоть было весь век пред очами,душе на миг, но откроется наверняка.«Снег, что ордою налетел…»
Снег, что ордою налетел —белей, чем лета был пробел,и небеса стоят босыев закатном розовом снегу —ни зги, ни звука, ни гу-гу —что ж так живит тебя, Россия,морозов ли анестезия?Когда зима слетелась вся…Разительна твоя краса.5
«Боль – род одиночества…»
Боль – род одиночества,раз от нас она,как в миг боли – почти всё,не отделена:с трепетной опаскойспрятав под белье,как камень за пазухой,носим мы ее.«Человек одинок…»
Человек одинок,как в груди клинок.Человек одинокс головы до ног.Человек одинок,словно во вселенной Бог.Оттого, что виноватс головы до пят.«Пусть, погорячившись…»
Пусть, погорячившись,мы охладеваем вдругнавсегда друг к другу,подружки, товарищи,все же есть тепло в наси в бешенной стуже вьюг,потому что «Бог нашесть огнь поядающий».«Когда синей гладью…»
Когда синей гладьюстанут клочья туч,холодной печатью —горячий сургуч,времени и меставечный мир скрепя,станет наконец-томне не до тебя.«Осень. Вечер не медлит…»
Осень. Вечер не медлит.С наступлением тьмыдаже звуки померкли,потускнев, как огни,когда вкруг излученьястало вправду темно.…Что ничтожней отчаяния,коль ничтожно оно?Кистер