Под нами - Чёрное море

Затем Василий Николаевич вручил мне браунинг и поздравил с победой. Поблагодарив за трофей, я попытался было что-то сказать пленному на немецком языке, но запаса слов из школьного багажа оказалось слишком мало. И тогда, не мудрствуя лукаво, сказал на русском, что немецких захватчиков ждет разгром, а Гитлеру висеть в петле. Не знаю, понял ли меня и согласился ли с моим мнением немецкий летчик, но, поскольку он во время моей тирады утвердительно кивал, я счел свою беседу с ним законченной и с разрешения начальства убыл на Херсонес. Долго потом летал я в бой с двумя пистолетами: ТТ - на правом боку, а браунинг - на левом. Сейчас тот браунинг экспонируется в Центральном военно-морском музее в Ленинграде.

Вводя в сражение новые резервы, противник стремился во что бы то ни стало прорвать оборону наших войск и овладеть Севастополем, но это ему все не удавалось. Защитники Севастополя дрались с утроенными мужеством и упорством, следуя призыву Военного совета Черноморского флота: "...ни шагу назад в борьбе за Севастополь! Помните, что к Севастополю приковано внимание народов не только нашей Родины, но и всего мира. Родина ждет от нас победы над врагом..."{19}

Лишь ценой огромных усилий врагу удалось создать южнее Качи угрозу выхода к побережью и окружения левофланговой группировки 4-го сектора обороны. Это вынудило наше командование в ночь на 23 декабря отвести воинские части сектора на рубеж Бельбек, Любимовка, и линия фронта стала проходить всего лишь в восьми километрах от Северной бухты.

22 и 23 декабря наша авиация действовала с предельным напряжением, экипажи выполняли в сутки до 140 - 180 боевых вылетов. Эскадрильские "ишачки" действовали преимущественно вместе со штурмовиками, а если не было таких заданий, то на штурмовки летали самостоятельно. В одном из таких полетов лейтенант Ф. Герасимов заметил "Хеншель-126", корректировавший огонь артиллерии в районе Камары. Филипп незамедлительно ринулся в атаку и с ходу сбил корректировщика. Находившиеся рядом Василий Семенов и Василий Бородин вначале не поняли причину отрыва Герасимова от группы, а когда увидели горящий самолет противника на земле, то одобрительно покачали крыльями своему боевому другу.

"Чайки" и "бисы", базировавшиеся на Куликовом Поле, действовали с не меньшим напряжением, чем мы с Херсонеса. Однако им очень мешал артиллерийский обстрел аэродрома, который велся противником массированно, и главным образом из орудий среднего калибра. В таких условиях, под огнем врага, техники готовили самолеты к вылету, а летчики уходили на боевые задания.

Успешно выполнять штурмовки позиций врага, имевшего значительный перевес в количестве и качестве боевой техники, не исключая и авиационную, нашим экипажам помогало хорошее знание обстановки в узкой - всего около 50 километров - полосе фронта, Здесь они ориентировались настолько четко, что порой и информации о положении дел не требовалось.

Так было и в ходе отражения второго штурма. Первые дни авиация действовала на всем фронте, а 24 декабря враг стал сужать фронт атак, что говорило, в частности, и о нехватке у него резервов. С 26 декабря наступление немецко-фашистских войск вообще заметно пошло на убыль, а 31 декабря враг окончательно перешел к обороне.

Несомненно, в срыве второго штурма, длившегося 15 дней, большую роль сыграла высадка морским десантом войск 44-й армии в Феодосии и Керчи. Оба города были освобождены 30 декабря. Но свой посильный вклад внесла и немногочисленная авиация Севастопольского оборонительного района. Она действовала в исключительно сложных метеоусловиях: при низкой облачности, снегопадах и плохой видимости. Тем не менее с 17 по 30 декабря был выполнен 1131 боевой вылет, в ходе которых летчики сбили в воздушных боях 18 самолетов противника, уничтожили 80 автомашин, 6 бронемашин, много живой силы и боевой техники противника{20}.

На долю 3-й эскадрильи пришлось немало вылетов для сопровождения "ильюшиных" и на штурмовку, и редко когда обходилось без воздушного боя.

Днем 28 декабря, как только "илы" отработали в районе Мекензиевых Гор, ведущий группы истребителей сопровождения капитан Г. И. Матвеев заметил приближающиеся Ю-87.

- "Крабам семь и девять" атаковать противника! Я продолжаю прикрывать "горбатых", - слышим на аэродроме по радио приказ заместителя комэска.

- Вас понял! - один за другим ответили ведущие пар командиры звеньев лейтенанты И. П. Белозеров и В. М. Бородин.

Четверка И-шестнадцатых против восьми Ю-87, да еще наверняка где-то рядом должны были быть Ме-109,- силы неравные, но испытанные бойцы ринулись в атаку, рассчитывая использовать облачность для нанесения внезапного удара.

Истребителей противника не было видно, возможно, их встреча с бомбардировщиками из-за плохой погоды не состоялась. Но ведомые Александр Кособьянц и Владимир Клюков, зная о коварстве врага, зорко осматривали воздушное пространство.