Под нами - земля и море

За день по пять, шесть, а иногда и по десять боевых вылетов приходилось совершать Сафонову и его летчикам. От перегрузки сдавали даже моторы, но выдерживали только простые человеческие сердца. У летчиков-истребителей не хватало времени на сон. Подложив под головы парашюты, они спали прямо под крыльями своих самолетов, пока техники заправляли баки горючим и заполняли пулеметными лентами патронные ящики. Пятнадцать, редко двадцать минут длился такой сон. Потом снова боевое дежурство, снова вылеты и схватки с врагом...

За первые три месяца войны летчики эскадрильи Сафонова сбили сорок девять вражеских самолетов, из них пятнадцать лично уничтожил сам командир. Эскадрилья потерь не имела.

Два воздушных боя, которые Борис Сафонов провел 15 сентября 1941 года, вошли в историю военно-морской авиации.

Рано утром Сафонов во главе пятерки истребителей вылетел к переднему краю. Подходя к цели, североморцы заметили сорок вражеских самолетов. "Навязать противнику бой. Не дать ему возможности нанести удар по нашим наземным войскам!" - такое решение принял командир.

И пять советских летчиков врезались в неприятельский строй. Сафонов и его ведомые, Максимович и Покровский, атаковали бомбардировщиков, капитан Коваленко со своим напарником прикрывал командира.

Удар был ошеломляющим. Сафонов и Покровский сбили по два бомбардировщика. Фашистские летчики не выдержали. Нарушив боевой порядок, они повернули обратно, бомбы высыпали на свои же войска. Воспользовавшись замешательством противника, наши летчики сбили еще один "мессершмитт".

А несколько часов спустя Сафонов вновь поднялся в воздух во главе семерки истребителей. Над линией фронта советские летчики встретили 52 вражеских самолета. Снова завязался ожесточенный бой. На этот раз наши истребители сбили пять самолетов противника, не потеряв ни одного своего.

- В бою нельзя горячиться, нельзя действовать в одиночку. В воздухе летчик обязан быть осмотрительным, учиться распределять свое внимание, внушал Сафонов. - На войне случайностей не бывает. Если действовать безрассудно, не спасут ни опыт, ни высокие летные качества машины... Главное - это уверенность в своем превосходстве над врагом. На дерзость врага отвечайте такой же дерзостью, навязывайте противнику свою волю, и тогда победите!

Истребители-сафоновцы дрались дружно, умело: "один за всех и все за одного".

Несмотря на превосходный боевой счет, Сафонов крепко взыскивал с тех, кто впустую расстреливал снаряды и патроны.

В полку долго говорили о случае со старшим лейтенантом Дмитрием Реутовым.

Сафонов любил своих подчиненных, но Реутова особенно. Не любить этого скромного, прекрасного летчика было просто невозможно. Среднего роста, коренастый, Реутов однажды во время яростной бомбежки подбежал к своему "И-16" и, подняв тяжелый хвост самолета к себе на плечо, рывком сдвинул машину с места. Под оглушительные взрывы бомб, задыхаясь от напряжения, Реутов перекатил самолет в укрытие. Через несколько минут там, где только что стоял истребитель, разорвалась тяжелая фугасная бомба.

На очередном разборе воздушного боя Сафонов, отличавшийся острой наблюдательностью, заметил Реутову:

- Товарищ старший лейтенант, вы сегодня в бою расстреляли весь боекомплект, не сбив ни одного самолета противника, и даже, по моим наблюдениям, не сделали пробоин... Сколько раз вы выходили в атаку?

- Два, - смущенно ответил Реутов.

- Хорошо! В первом случае вы висели в хвосте у "юнкерса". А с какой дистанции открыли огонь? Реутов чуть замешкался с ответом:

- Так, метров с двухсот.

- Во-первых, товарищ старший лейтенант, почему такая неточность в определении дистанции стрельбы? А во-вторых, почему начали вести огонь со столь большого расстояния?

Реутов, опустив голову, виновато промолвил:

- Боялся, как бы не ушел фашист.

- А сколько вы дали по нему очередей?

- Успел только одну... Длинную.

- Во втором случае вы атаковали "мессершмитта", тоже зайдя ему в хвост? Так было?

- Да, товарищ командир.

- И так же, как и по "юнкерсу", открыли огонь с большой дистанции, дали длинную очередь и промазали. Вот видите, вы не использовали своих возможностей, и враг ушел невредимым. Как объяснить причины ваших промахов?

Реутов, глядя в глаза Сафонову, откровенно признался:

- Товарищ командир, мне стыдно перед вами и товарищами. Можете наложить на меня любое взыскание, но до сих пор не пойму, что происходило со мной во время последних боев и почему я так позорно "мажу".

- Зачем же мне вас, старший лейтенант, наказывать, когда вы сами себя уже наказали, - с едва уловимой улыбкой ответил Сафонов. - И коль теперь не можете объяснить причины своих промахов, тогда я помогу в этом. С сегодняшнего дня будете моим ведомым...

Среди летчиков прошел шепот одобрения. Каждый в душе позавидовал Реутову. В полку не было такого пилота, который не счел бы за честь быть ведомым у этого выдающегося мастера огня и маневра.

Наступал новый фронтовой день. Реутов пришел на стоянку еще до рассвета.

- Это правда, товарищ старший лейтенант, что командир вас назначил к себе в напарники? - встретил вопросом Реутова техник.