Под натиском Града

— А ты не представляешь, как приятно ощущать тебя внутри себя, — вторю я, потому что это действительно невероятные ощущения. И я не знаю, как буду продолжать жить, когда все это закончится.

После лучшего оргазма в моей жизни, Виктор скатывается с меня. Мы лежим на кровати в его спальне. Наше тяжелое дыхание разрывает ночную тишину и это идеальное завершение моего дня рождения.

— Можно задать тебе вопрос? — спрашиваю я, спустя некоторое время. Мне даже не нужно смотреть на Градова, чтобы знать, что он напрягся.

— Только если он не связан с моим прошлым.

Я поворачиваюсь на бок и подперев голову рукой, смотрю на Виктора.

— Тогда можешь расслабиться, — заверяю я, — Почему тогда в кофейне, ты схватил за руку именно меня?

— Не знаю. Ты просто вошла, и я перестал видеть всех остальных.

Ух ты! Стоит ли говорить, что мне понравился его ответ?

— В последнее время я тоже перестала видеть всех остальных, — признаюсь я и радуюсь, что здесь темно, потому что чувствую, как мои щеки покрывает румянец. Я не понимаю, когда все стало таким сложным. В тот момент, когда я вошла в кофейню и позволила Виктору усадить себя рядом с собой или когда он появился на пороге моего дома, накачанный алкоголем. В любом случае, пока он так смотрит на меня, я не собираюсь это выяснять.

Я просыпаюсь от шума дождя. Мы с Виктором заснули после того, как он позволил мне испытать еще один лучший оргазм в моей жизни. За окном сверкает молния, а ветер раскачивает ветки деревьев.

Я смотрю на мирно спящего Виктора. Мне так хочется узнать, что же ним произошло. Что сделало таким отстраненным?

В комнате темно.

Я тянусь к прикроватной тумбе и включаю лампу. Раздается щелчок и комнату озаряет мягкий свет. Я зажмуриваюсь, но через несколько секунд глаза привыкают к свету.

Сначала я вижу стену с изображением Эйфелевой башни. Такой живой, будто я и впрямь нахожусь в Париже.

А потом мне на глаза попадается это.

Гребанный алтарь, посвященный той, что по-прежнему находится в его сердце.

Здесь повсюду она.

Я могу не спрашивать кто она, потому что уже знаю, что это Майя.

Майя в желтом свитере.

Майя на фоне снежных сугробов.

Майя встречает рассвет на берегу моря.

Господи, как же я умудрилась вляпаться во все это?!

Мне хочется кричать от боли и обиды. Сколько бы раз мы с Градовым не предавались страсти на его простынях, она всегда была с нами.

Я смотрю на все эти фотографии и не понимаю, почему все еще нахожусь здесь. Ведь ему это не нужно. Он просил, чтобы я помогла ему, и я была готова сделать это, но теперь отчетливо осознала, что не смогу. У меня не хватит сил бороться с этой женщиной. Я не смогу в одиночку справиться с его прошлым. Каким бы болезненным оно не было, Виктор не захочет расставаться с ним. Все на что он опирался последние годы — это воспоминания о Майе. Мне никогда не занять место ни на этой стене, ни в сердце кикбоксера Градова. Я всего лишь утешение.

Я не могу отвести взгляда от ее фотографий. Она такая юная и красивая. Не удивительно, что Виктор влюбился. Тяжело конкурировать с призраком из прошлого, особенно если не знаешь всех его достоинств.

— Виктория? — голос Градова долетает до моих ушей, — Виктория, посмотри на меня.

Я поворачиваю голову и встречаю полный сожаления взгляд Виктора.

— Мне очень жаль.

— Ты ведь даже не планировал любить меня? — хрипло спрашиваю я, сквозь застрявший в горле ком.

Почему я не могу выкинуть тебя из головы?

Это все ложь.

Майя, та которую, он действительно не может выкинуть из головы.

Из сердца.

Неужели так действительно бывает?

Виктор не отвечает. Он просто отворачивается, оставляя мне право самой ответить на свой вопрос. Конечно, черт возьми, он не планировал. Во всяком случае, если бы это было так, он бы не хранил все эти фотографии в своей спальне.

— С некоторых пор я вообще ничего не планирую, — говорит он и, откинув одеяло, встает с кровати.

Виктор натягивает шорты и выходит из комнаты.

Я соскакиваю с кровати и несусь следом.

— Почему ты не можешь отпустить ее? — клянусь, слова сами собой срываются с моих губ.

Он резко останавливается.

Я вижу, как напрягается его спина.

— Виктория, — предостерегает Градов, — Ты пересекаешь черту.

— Плевать! — протестую я, — Мне нужны объяснения.

— Я не смогу тебе их дать, — жестко отрезает Градов, — Ты сама сказала, что сможешь принять только то, что я готов предложить тебе.

— И что же это? — осторожно спрашиваю я, боясь услышать ответ, хотя он мне и так известен.

Виктор тяжело дышит, его голова опущена.

— Секс, — грубо произносит он, разбивая вдребезги все мои дурацкие надежды, — Это только секс, Виктория.

— Почему?

— Рядом с тобой я становлюсь уязвимым. Слабым. И мне это не нравится.

— Рядом с Майей ты был другим?

Господи, ну почему я не могу просто засунуть свой язык поглубже в задницу?

Виктор резко разворачивается, стреляя в меня суровым взглядом. Его руки лежат на бедрах, и я вижу сексуальный торс, который был на мне всего пару часов назад и дрожь проходит по моему телу.

— Не надо, — снова предостерегает Градов.

— Зачем ты себя мучаешь? Надеешься, что она вернется?