Под небом Аргентины

Не отвечая, она обняла его, привлекла к себе и прижалась губами к его щеке, вложив в этот поцелуй всю нежность, какую испытывала к нему, всю боль долгого ожидания. Влад провел рукой по ее лицу, пригладил рассыпавшиеся волосы. Она поймала его руку и заглянула в глаза. Об этой улыбке мечтала она дни и ночи. Об улыбке, в которой и сила, и доброта, и нежность, и уверенность в себе…

— Влад… — Она в нерешительности умолкла, и вдруг проговорила одним духом: — Ты не спрашивал себя, от кого мой ребенок?

Он непонимающе взглянул на нее и растерянно проговорил:

— Какое мне дело? Важно, что сейчас… что ты меня любишь.

Она решила говорить прямо — и без того их так долго мучила недоговоренность.

— Ребенок не от Пепо, а от Наско…

Ее губы судорожно задрожали, из-под плотно сжатых ресниц брызнули слезы.

По лицу Влада пробежала тень, но он машинально продолжал гладить ее руки, наполняя Вету ощущением тепла. Все так же тихо, но твердо она сказала:

— Сейчас ты знаешь все. Решай.

Он нежно приложил палец к ее губам, приподнял подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Потом промолвил:

— Не волнуйся напрасно и выслушай меня. Твое прошлое меня не интересует… Потом… — он поколебался, — я думаю, что женщина это не вещь или какая-то неприкосновенная собственность мужа. Она сама себе хозяйка, имеет такое же право думать, чувствовать, страдать и даже грешить, как он. Одним словом, жить своей жизнью. Кроме того, когда жена молода, а муж и дом не могут заполнить ее жизнь, совсем естественно, что она ищет счастье на стороне. Человек уж так устроен. А я знаю Пепо и… вашу жизнь.

— Какое там счастье! Я не знаю, почему и как это произошло…

— Я ни о чем не спрашиваю тебя, Вета.

— Нет, ты должен знать!

— Хорошо, если ты настаиваешь. Но не сейчас…

Их взгляды встретились. Его лицо поразило Вету выражением спокойствия и доброты. Неужели она ему безразлична? Но взгляд его глубоких, полных нежности, глаз успокоил ее. Она притянула его голову к себе, долгим поцелуем прильнула к его глазам и смущенно сказала:

— Не сердись на меня… Я все тебе расскажу. Это было… нет, не знаю, будь он проклят, этот час! О тебе я знала, что ты умер…

Он улыбнулся:

— Я счастлив, что ты именно такая, какой я тебя представлял, Вета, — прямая, честная… Мне нечего тебе прощать. Прошлое позади, а будущее принадлежит нам.

Вета зарылась в подушку вспыхнувшим лицом и глухо зарыдала:

— Что с тобой, Вета? Успокойся, не надо так! Ты еще не совсем здорова..

Влад склонился к ней и стал гладить по волосам, по трясущимся в судорожных рыданиях плечам.

Постепенно Вета успокоилась, прикрыла глаза. Ее охватило странное, неведомое чувство. Большие руки Влада словно снимали с нее все то, что угнетало, сковывало ей душу и тело, отрывало от другой, удивительной, настоящей жизни, и она — Вета ощущала это почти осязаемо — вступала в эту новую жизнь чистой, чувствуя рядом плечо Влада.

Порывистым движением Вета остановила руку, ласкавшую ее лицо, и долгим поцелуем приникала к шершавой ладони.

Тодору Ценкову принадлежат также книги:

"В поисках хлеба" — роман, София, 1932 год.

"Подснежник в тропиках" — роман, София, 1934 год.

С повязкой на глазах" — роман, Буэнос-Айрес, 1946 год.

Редактор: А. Атанасова Худ. редактор: Д. Карталев Техн. редактор: М. Шишманова Корректор; Г. Костова

Сдано в набор 29. III., 1963 г. Формат 84/108/32 Печ. л. 22. т. 15 300

Государственный полиграфический комбинат им. Димитра Благоева — София