Под небом Финского залива

На этом и расстались. И все... Пропал Димка, как в воду канул, как будто и не было его никогда. Ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра Димка не позвонил. Сначала Лена особенно и не беспокоилась, мало ли что?! Про дело какое-то говорил, но, когда прошла неделя, а за ней - другая, а от Димки по-прежнему - ни слуху ни духу, Лена поняла: что-то случилось серьезное. Ни на одну минуту не усомнилась она в его верности. И каждый день поднимала трубку зазвонившего телефона с надеждой: "А вдруг он?!" Но это были другие, ничего не говорившие ее сердцу звонки, и Лена сникала.

Она старалась забыться в работе, тем более что дел было - тьма тьмущая, хотя люди, ничего не понимавшие в библиотечном деле, считали, что вся работа библиотекаря заключается в выдаче книг. Между тем выдача книг занимала малую толику в объеме той библиотечной работы, которую приходилось выполнять Лене. Работа с читателями была самой интересной, потому что предполагала общение, которого так не хватало Лене, работавшей не в коллективе, а в четырех стенах душного помещения. С читателем можно было не только обсудить прочитанную книгу, но и просто поговорить по душам. Люди часто делились с Леной своим самым сокровенным, и Лена, несмотря на молодость, иногда давала им такие мудрые советы, что они уходили от нее успокоенными и готовыми на борьбу со своими нередко мелкими, но казавшимися им такими значительными неприятностями. Но с не меньшим интересом Лена занималась и выставками, и каталогами, и подготовкой обзоров книг, и их обработкой. Ей нравилось это переключение с одного вида деятельности на другой, и, хотя день был загружен основательно, она не очень уставала к концу рабочей недели. Однако не так легко было выбросить из головы мысли Димке. Что же все-таки могло с ним случиться? Опять зазвонил телефон. Лена быстренько поставила последнюю книжку на ее законное место и сняла трубку: "Алло".

- Алло. Лена, это ты?

Лена мгновенно узнала голос Димки. Все в ней встрепенулось и задрожало. Но, стараясь не выдать своего состояния и не доверяя самой себе - а вдруг это не Димка, -она спросила спокойным отчужденным голосом:

Да. Кто звонит?

Ты уже не узнаешь мой голос? - печально спросил Димка.

Лена перевела дух, все в ней пело: "Димка, Димка, Димка! Жив, жив, жив!" Но на смену чувству радости, что вот наконец-то она дождалась Димкиного звонка, пришло чувство неосознанной еще обиды на него. Почему, почему он молчал целых два месяца, если жив и здоров, и она спросила сухо и строго:

Что с тобой случилось? Почему ты исчез? - сейчас в ней говорила женщина, оскорбленная в самом сокровенном, в своей верной и преданной любви.

Да ты понимаешь, малыш, неожиданно послали в командировку в Куйбышев, простудился: двустороннее воспаление легких. Провалялся там в больнице...

Почему ты мне не писал?

Забыл номер твоего дома.

Писал бы без номера, дошло бы. Не такая у нас улица большая, все жители наперечет.

Лена чувствовала какую-то фальшь и в интонациях Димкиного голосами в его наивном объяснении, почему он не мог сообщить о себе. "Что-то не так" билось в ней настойчиво.

Да, вот так получилось. Я тебе что хочу сказать? Меня сейчас посылают на продолжение лечения, в санаторий, так вот, на обратном пути, это будет в конце марта, как раз в последнюю субботу, я смогу к тебе заехать. Можно?

Заезжай. Почему ты спрашиваешь?

Понимаешь, я приеду очень рано, часов в шесть, наверное, разбужу тебя. Ничего?

Ну и разбудишь. В какой санаторий ты едешь? - спросила Лена, несколько смягчаясь.

Димка замялся.

По Белорусской дороге, - сказал он неопределенно.

Может, к тебе приехать?

Да нет, не надо.

Лена обиженно замолчала.

Договорились? - спросил Димка.

Договорились, - опять сухо сказала Лена.

- Ну все, жди. Целую. Пока? - голос звучал вопросительно.

- Пока, - сказала Лена и первой положила трубку. Она так устала от этого короткого и напряженного

разговора, как будто сдавала экзамен по неимоверно трудному предмету. На нервное напряжение, в каком она пребывала уже давно, наложилось теперь волнение от неожиданного, хоть и жданного, Димкиного звонка и разговора с ним.

Не хотелось ни о чем думать и ни о чем вспоминать. Она оцепенело сидела на стуле, опустошенная до основания, силясь понять, что такое с ней произошло? Почему вдруг улетучилась радость от долгожданного и желанного Димкиного звонка? Глубокая усталость и апатия - вот все, что властно диктовало в ней право на безвольную душевную и телесную расслабленность, и только приход очередной читательницы заставил ее пересилить это нахлынувшее на нее состояние, и она, как кукла с механическим заводом, когда пружина раскручивает свой последний виток, непослушными пальцами стала перебирать читательские формуляры, отыскивая нужный.

Весь остаток рабочего дня она работала почти автоматически, произнося какие-то фразы, отыскивая нужные книги, без всякого участия в этом сознания, как запрограмированный робот.