Под небом Индии

Сита победила.

Королева словно прочла ее мысли. Ее царственный взгляд скользнул по толпе; при виде Мэри глаза Ситы расширились. Затем она надменно улыбнулась, словно говоря: «Взгляни, что у него есть. Взгляни на эту раболепную толпу. Взгляни на то, что я могу ему дать».

Однако Мэри выдержала ее взгляд и улыбнулась в ответ.

«Возможно, ты и отняла у меня сына, – говорила ее улыбка. – Но ты не заставишь меня покориться твоей воле. Я буду здесь каждый год, буду смотреть, как мой сын участвует в процессии по случаю праздника, устроенного в честь дня его рождения, на сутки позже того дня, когда он родился на самом деле. И каждый вечер я буду подниматься к воротам дворца, чтобы ухаживать за садом, который я там разбила. Тебе от меня не избавиться».

Королева словно услышала каждое слово безмолвной клятвы Мэри. Ее лицо вытянулось, и она отвела взгляд.

Глава 78

Сита

Обещание. 1960 год

«Я научусь любить тебя, Арджун, – поклялась Сита спящему ребенку на церемонии его наречения, пока жрецы пели мантры. – Защищу то, что ты должен унаследовать, – это королевство. Я заполучила его для тебя, а значит, и для себя самой. Я буду оберегать его всеми силами».

И все последующие годы – годы, когда Индия получила независимость от Британии, королевство, ради удержания власти над которым Сита лгала, стало частью независимого индийского государства, а она сама и ее супруг постепенно лишились могущества и богатства, – она была верна этой клятве.

Сита научилась любить своего сына, пусть и на расстоянии. Она все еще не могла к нему прикоснуться. Он же, в свою очередь, научился не обнимать ее и подбегал не к ней, а к отцу. Лицо мальчика вытягивалось, а губы дрожали от обиды, когда Сита шарахалась от него, когда она отворачивалась, видя, что он, плача, прибежал к ней с разбитыми коленками; в такие моменты Джайдип смотрел на жену так, словно она была чужим человеком, почти с отвращением.

Она же пыталась подавить отвращение, которое вызывала в ней застенчивость сына, его мягкость. Его боязнь новизны. Робость, которую он проявлял. Сита старалась не видеть в нем его мать.

Его мать… Это она, Сита, была его матерью.

Но Мэри всегда была рядом с ними.

Словно заноза, она напоминала о себе.

Монахини уже вернулись в Англию: мать Рут и сестра Кэтрин уехали, когда Индия обрела независимость. И теперь школой, которую – о ирония судьбы! – основала Сита и которую, как и все королевство, после обретения Индией независимости взяло под контроль правительство страны, управляла Мэри. Сите, по-прежнему следившей за Мэри, было известно, что ее бывшей подруге предоставили полную свободу в организации учебного процесса. Но на этом она, разумеется, не остановилась. Мэри убедила правительство открыть рядом со школой сиротский приют. Управлять им ей помогали местные жительницы: многих из них она учила в детстве. Мэри стала незаменимой, и Ситу это раздражало, ведь она сама, даже когда у нее была власть, не смогла сделать то, чего ей хотелось больше всего на свете, – избавиться от женщины, которая напоминала ей о поступке, о котором Сите хотелось забыть, от женщины, одно лишь присутствие которой мешало ей поверить в то, что этот ребенок – королевский сын.

И в довершение всего Мэри заявила свои права на участок у ворот дворца и разбила там сад. Яркие цветы словно смеялись над Ситой, спрашивая ее: «Ну что, оно того стоило?»

Когда Сита поняла, что именно делает Мэри, она пришла в ярость.

– Она не имеет права забрать себе кусок земли и что-то на нем выращивать!

– А почему? – холодно спросил Джайдип. – Она создает нечто прекрасное. И никому не причиняет вреда.

Сита не хотела, чтобы ее муж или его мать – которая совала нос в каждую интригу, связанную с ее невесткой, – задумались, почему ее так интересует Мэри. Поэтому ей пришлось смириться с тем, что делала ее бывшая подруга.

Однако каждый раз, покидая территорию дворца, Сита закрывала глаза. Она не хотела смотреть на сад, ведь росшие там буйные цветы были для нее подобны обвинению.

– Ма, ты должна смотреть на эти цветы, а не отворачиваться от них. Они такие красивые. Почему они не растут возле дворца? – спросил однажды ее сын.

Сита прикусила губу до крови.

– Возле дворца цветы красивее, – сумела через мгновение произнести она.

Ее голос был напряженным.

Арджун, который был таким же восприимчивым, как Мэри в детстве, никогда больше не говорил с Ситой о цветах в саду за воротами.

Сита и ее муж отдалились друг от друга еще больше; теперь они жили в разных крыльях дворца. Слуги у них тоже были разные. Сита занимала восточное крыло, которое отняла у свекрови много лет назад, а Джайдип – западное.

Королева-мать превратилась в дряхлую, злобную, ворчливую старуху (что не стало такой уж неожиданностью) и умерла.

Родители Ситы скончались от сердечного приступа. Брат Кишан осел с семьей в Нью-Йорке.

Сита перестала посещать Озерный дворец. Ее сын обожал это место, но Сите находиться там было невыносимо, поэтому она возила его в Лондон, Париж – куда угодно, лишь бы не туда.