Под небом Индии

Но откуда? Нет, это невозможно.

Об этом знает только она. Она и Мэри.

А даже если Мэри все это скажет (хотя зачем ей, спрашивается, делать это сейчас?), то с чего бы ее сыну верить этой женщине?

Должно быть, это дело рук Прии. Ее любимой, дерзкой внучки, слишком уж умной даже для нее. Неукротимой, пылкой Прии, раскусившей ее с самого начала. Внучка никогда не боялась дать ей отпор с упорством и решимостью, которые восхищали Ситу прежде и приводили в ужас теперь. Прия заинтересовалась Мэри…

Когда внучка объявила, что хочет снять о Мэри фильм, Сита была ошеломлена и ослеплена досадой.

Ее загнали в угол. Она взяла с внучки обещание подождать, даже зная, что это, учитывая неукротимую решимость Прии, может сыграть против нее, даже осознавая риск того, что Прия нарушит обещание и позволит любопытству привести ее прямо в логово женщины, которую Сите хотелось стереть с лица земли.

Но ее внучка, оказавшись еще умнее, чем Сита считала, по всей видимости, добилась своего, не нарушив данного обещания. Она отправила к Мэри своего отца – ужасный исход, которого Сита не могла предвидеть.

«Почему ты живешь в прошлом? – спрашивала ее Прия в детстве. – Почему все время возвращаешься к тем временам, когда была королевой?»

«В этом моя суть», – отвечала Сита.

«В этом была твоя суть», – фыркала ее непоседливая, напоминавшая фейерверк внучка.

«Мы не короли и королевы в политическом смысле, но для подданных по-прежнему остаемся правителями».

Прия закатывала глаза, напоминая Сите девчонку, которой она сама была когда-то. Девчонку, которая думала, будто может быть кем угодно и делать что хочет.

«Дадима, мир изменился. Никто так больше не думает, – вздыхала Прия. – Ты говоришь, что в детстве у тебя были большие амбиции».

«Верно».

«Но королевой ты стала лишь благодаря браку, а не собственным достижениям».

Ее внучка. Такая маленькая и такая мудрая.

Сита гордилась своими сыном и внучкой. Очень гордилась.

Но они этого не знали. Сита так никогда и не смогла им об этом сказать.

Прекрасные миндалевидные глаза Прии становились холодными, когда она смотрела на Ситу; сын же мало с ней общался. Они оба отдалились от нее: сын после смерти отца и жены все время путешествовал по миру в компании своего дяди, а Прия переехала в Англию.

Я сама себя не люблю, так с чего же кому-то другому любить меня?

Услышав о болезни Ситы, они вернулись. Сын зарезервировал для нее комнаты в восточном крыле, которые когда-то были ее покоями. Ситу тронула его забота. Но она не знала, как это показать, и потому вновь стала такой, какой привыкла быть за годы своего правления, – резкой, язвительной, придирчивой и надменной. Она глядела на то, как ласковые улыбки на родных лицах сменяются выражением, свидетельствовавшим о том, что ее просто терпят.

Сита привыкла считать свою свекровь холодной, властолюбивой и безжалостной, однако сама оказалась такой же – вздорной, склонной манипулировать людьми и бессердечной. А может, и еще хуже.

И ради чего?

В первый раз Сита солгала, чтобы сохранить Озерный дворец за собой, когда ее муж захотел передать его сыну принца Правина. Но это решение сыграло с ней злую шутку. Сделав то, что она сделала, Сита так больше никогда и не посетила этот дворец.

Она похитила ребенка своей подруги, чтобы остаться во главе королевства. Однако всего через несколько лет королевство, за которое она продала свою душу, было уже невозможно узнать. Сита перестала им править. Ее слово больше не было законом.

Как бы сложилась ее жизнь, если бы она помогла Мэри, вместо того чтобы похищать ее сына? Мэри, которая первой по-настоящему увидела ее – девочку-идеалистку, которой Сита была до того, как превратилась в лишенную совести королеву.

Возможно, в таком случае у Ситы были бы дружба и любовь, а не это бесконечное одиночество да фиолетовое чувство вины. Возможно, тогда она могла бы смотреть на себя в зеркало. Могла бы любить Арджуна, который на самом деле был сыном Мэри. Завоевала бы их с Прией любовь. Возможно, тогда бы они не относились к ней так отстраненно, скрывая раздражение под маской терпения. И, возможно, тогда Сита сумела бы сохранить любовь своего мужа.

Впрочем, какой смысл размышлять об этом сейчас, когда прошлое наконец добралось до нее?

Быть может, ее сын действительно встречался с Мэри по просьбе Прии, желая помочь дочери с документальным фильмом. Но если они продолжат общение, правда рано или поздно всплывет на поверхность.

Сита знала, что это неизбежно. Она знала это с той самой минуты, когда пересекла черту, похитив ребенка подруги. И, какой бы невыносимой ни была мысль о том, что этот момент когда-нибудь наступит, Сита готовилась к нему.

– Сообщи мне, когда мой сын вернется, – попросила Сита служанку, а затем взяла ручку и принялась писать.

Служанка вернулась через час.

– Ваш сын уже дома.

Мой сын. И я хочу, чтобы он им и оставался.

Сита достала из шкатулки с драгоценностями мешочек, лежавший там все эти годы.