Под немецким ярмом

— Ах ты, Господи! — вырвалось y Лилли, да так громко, что цесаревна оглянулась и спросила, что y них там такое.

— Да вот Лилли хотелось бы ужасно быть на большом маскараде после свадьбы принцессы, — отвечала Скавронская и подвела подругу за руку к Анне Леопольдовне: — Ваше высочество, великодушнейшая из принцесс! слезно умоляем вас взять ее также с собой на тот маскарад!

Принцесса обернулась к своей фрейлине:

— Как ты полагаешь, Юлиана?

— Невозможно, ваше высочество, — отвечала та, — Лилли — младшая камер-юнгфера…

— А старших нельзя тоже допустить туда вместе с нею?

— Это было бы против регламента: если допускать на придворные празднества, как равноправных гостей, лиц из низшего персонала, то что же станется с самыми празднествами, на которые приглашены все иностранные посланники? Вы знаете, как строго ее величество относится в этих случаях к этикету. Притом для ваших камер-юнгфер нельзя было бы делать исключение: камер-юнгферам самой государыни пришлось бы тоже дозволить быть на маскараде; на всех пришлось бы шить маскарадные платья…

— Правда, правда, — согласилась Анна Леопольдовна: — на всех это вышло бы слишком дорого, а расходов теперь и без того такая масса…

— Простите, принцесса, — еще убедительнее зоговорила Скавронская. — Ho o всех камер-юнгферах y нас не было и речи. Мы говорим только об одной Лилли; она y нас ведь не простая камер-юнгфера, а ближайшая кандидатка во фрейлины.

— В самом деле, моя дорогая, — поддержала ее тут и цесаревна: — отчего бы нам не доставить девочкам невинного удовольствие попрыгать там вместе? Ведь маскарадный костюм какой-нибудь швейцарки, например, обойдется не Бог-весть в какую сумму.

Анна Леопольдовна переглянулась опять с своей фавориткой. Та, однако, все еще не совсем поддавалась и ответила за нее:

— Во всяком случае, надо получить сперва согласие обер-гофмаршала, который уже испросит разрешение государыни императрицы.

— Ну, все это пустая формальность, и я вполне уверена, милая баронесса, что вы, если захотите, сумеете уговорить Левенвольде, — сказала Елисавета Петровна, приподнимаясь с канапе, и стала прощаться с принцессой.

Скавронская воспользовалась этим моментом, чтобы шепнуть Лилли:

— Ты будешь, значит, швейцаркой? Другого костюма, смотри, не бери! Да пришпиль себе еще на грудь белую лилию; тогда я тебя сразу узнаю. Сама я буду турчанкой; костюм мой уже шьется. Итак — до маскарада!

XI. Свадьба и банкет

Церковный обряд столь рокового для будущей «правительницы» брака ее с не менее злосчастным принцем брауншвейгским был совершен в назначенный день, 3-го июля 1739 г., в Казанском соборе, без всяких отступлений от определенного церемониала. Сколько в это утро принцессой было пролито слез, — об этом знали только приближенные ей лица женского пола, обряжавшие ее к венцу. Когда она наконец появилась из своих покоев в брачной фате и диадеме со вплетенной в волоса миртовой веткой, опухшие глаза ее были тусклы, но сухи, выражение лица было мертвенно-безжизненно, движение — машинальны; бедняжка, видимо, примирилась с своей горькой участью.

В записках современников сохранилось обстоятельное описание всего свадебного поезда, отличавшегося необычайною пышностью. Чтобы не утомлять читателей, упомянем только, что императрица ехала в одной карете с невестой; непосредственно перед ними — герцог курляндский; а ему предшествовали его два сына-подростка с своими слугами, скороходами и гайдуками, 24 собственных его скороходов, 4 гайдука, 4 пажа, шталмейстер, маршал и два камергера с ливрейными его слугами, — все одетые в цвета родной своей Курляндии: оранжевый и голубой; за каретою же государыни следовала цесаревна Елисавета со свитой, а за цесаревной — герцогиня курляндская с дочерью и также со свитой.

Венчал обрученных архиепископ новгородский; а по совершении таинства епископ вологодский Амвросий, известный своим красноречием, произнес витиеватую проповедь, в которой, по поводу древности и знатности рода бракосочетающихся говорилось, что род принца Антона-Ульриха славою, "первейшим богатырям не уступающею", почти всю Европу наполнил, ибо происходит от Витекинда Великого, в Xиии-м веке владевшего Саксониею, многократно воевавшего с самим римским императором… Такое же блогословение Божие видно и в крови и фамилии принцессы Анны: род ее происходит от королей Оботрицких или Вандальских, от коих происходил Прибыслав II, последний король вандальский, "но первый принц верою Христовою просиевший"… Кто же была мать принцессы, "о том и говорить не надобно, понеже всем довольно известно есть: родиться от толь преславной крови есть особливое, дивных судеб Божиих исполненное блогословение"…

Об эмблемах в гербе принца брауншвейгского велеречивый панегирист отозвался так: "Вижу в твоем гербе, светлейший принц, три льва, два золотые, один с короною, а третий лазоревый в золотом поле, кровавыми сердцами исполненном; львы изображают твою крепость, мужество и великодушие, а сердца горячую любовь к Богу, отечеству, особливо к невесте, данной тебе ныне от десницы Вышнего".