ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы.

Первое мое знакомство летом 1943 года с людьми, руководившими в Берлине немецкой политикой на Востоке, показало их полную неосведомленность и неподготовленность для такой работы. Ближайшие сотрудники Розенберга, такие как Лейббрандт, Мидцельгаупт, Дрешер и многие другие, почти совсем не знали особенностей экономики Украины, Белоруссии и центральных областей Европейской России и не имели совершенно никакого понятия о деталях советской политики в этих республиках и областях. Большая часть из них даже не говорила на русском языке, и все их сведения были почерпнуты только из иностранных газет, да и то относились, главным образом, к первому периоду советской власти. Эпоха, следовавшая за коллективизацией и индустриализацией страны, оставалась для них книгой за семью печатями, и они даже не стремились ее изучить. Единственным источником их информации и непререкаемым авторитетом по всем вопросам, касавшимся Советского Союза, был профессор Менде и небольшая группа его сотрудников из Германского института научного изучения заграницы, но и эти люди были крайне слабо ориентированы в вопросах советской политики и экономики.

Начальник восточного отдела министерства пропаганды доктор Тауберт[900], маленький, неприятный, но очень энергичный человек, не знал русского языка, не читал никогда большинства произведений Ленина и Сталина, не говоря уж об остальных руководителях советского правительства, совершенно не знал особенностей советской пропаганды и свои действия базировал на опыте борьбы национал-социалистов против германской коммунистической партии, хотя это, конечно, имело очень слабое отношение к политическим особенностям внутри Советского Союза. Остальные его сотрудники были еще слабее в теоретическом отношении и также в своем большинстве не знали русского языка. Все они питались только сведениями, полученными из вторых рук, и относились к ним крайне поверхностно и невнимательно.

Всю германскую антикоммунистическую пропаганду в Европе координировало и направляло дочернее учреждение восточного отдела Министерства пропаганды, носившее громкое название «Антикоминтерн». Может показаться смешным, но руководители этого учреждения не читали устава Коминтерна и постановлений его конгрессов и имели очень смутное представление о том, какие занимают должности и какие выполняют функции такие люди, как Мануильский[901], Жданов, Щербаков[902], Шверник[903], Маленков, Андреев, и каковы юридические взаимоотношения между секциями Коминтерна и между советским правительством и Исполкомом Коминтерна, то есть не знали таких вещей, на которые в Советском Союзе может ответить каждый школьник. Фактически вся работа этого учреждения держалась на одном начальнике его отдела прессы Г. К. Домбровском[904], человеке большой эрудиции и громадной трудоспособности. Но он не был членом национал-социалистической партии, и поэтому к мнению его далеко не всегда и не все прислушивались. Да, кроме того, что может сделать один человек против целой толпы сановных невежд, не сознающих своего невежества и не интересующихся ничем, кроме карьерных соображений?

Кроме этих организаций пропаганду на Восток вели еще Главное управление СС и Верховное командование германской армии, через отдел полковника Мартина[905]. Все эти ведомства работали совершенно самостоятельно, не координировали своих действий друг с другом и часто даже не знали, что делает параллельная пропагандная инстанция. Русским сотрудникам каждого из этих ведомств было даже строжайше запрещено иметь какую-либо связь с такими же сотрудниками других параллельных ведомств или обращаться туда по каким-либо вопросам. Все немецкие центральные пропагандные и политические организации жесточайшим образом конкурировали одна с другой, и ничто не могло доставить их начальникам такого удовольствия, как зрелище провала очередной акции соперника. Особенно сильна была вражда между Министерством пропаганды и Восточным министерством, а также между Главным управлением СС и Верховным командованием. Склоки, интриги, клевета и взаимная подсидка — вот обстановка, в которой творилась германская политика и пропаганда в Берлине вообще, а на Восток в особенности.

В результате, вместо серьезной работы по изучению политики советской власти и разоблачения теории и практики большевизма, к чему были все возможности, немецкая пропаганда прыгала с одной темы на другую и ни в одном вопросе окончательно большевизма не разоблачила и ни в чем не смогла убедить тех, кто сомневался. Геббельс был сторонником сенсаций и дешевых эффектов в пропаганде, и в угоду ему во всех немецких пропагандных органах прочно утвердился принцип, что правда — это не пропаганда. Стремясь выслужиться перед начальством, чиновники всех пропагандных ведомств наперебой изобретали самые невероятные фальшивки и поставляли для печати самые фантастические толкования действительных фактов, приплетая к истине ложь в любых пропорциях и заботясь только о том, чтобы начальству эта версия не показалась скучной.