Под перекрёстным огнём. Том 2

— Я думал, ты будешь чихвостить, что выдворил из своей жизни твою сестрёнку, — перешёл я на следующую острую тему. — Морально к этому приготовился. А ты ругаешь, что от Фрейи сбежал!

Моя маленькая спутница нахмурилась, дескать, что за глупости несёшь? Ядовито заметила:

— Хуан, ты выдворил её из жизни или из постели? Мне показалось, что только из последней. А такое, как показывает практика, обычно временное явление. Жизнь слишком долгая штука, чтоб по подобному убиваться.

Я раскрыл рот возразить, но тут же захлопнул.

— Метко бьёшь! В точку!

— Угу. — Кивок. — Мерседес и сама это понимает. Потому держится. Она ведь не дура, и всегда знала, куда её отправит королева, если начнёт мешать её Проекту. Потому и от тебя шарахалась. Так что это мудрое решение, тут я наоборот, начинания поддержу.

— Она на пределе, на взводе, — покачал я головой. — Может сорваться и натворить глупостей.

По лбу девчушки пробежала морщинка.

— Перегорит. Попыхтит-попыхтит и опадёт. Это поправимо. А вот что это ты вытворяешь с Сильвией? Ну-ка, рассказывай!..

Её голос резко зазвенел, в нём послышалась нешуточная угроза.

— Цветочек, не возражаешь, если мы присядем? — указал я на лавочку возле фонтана посреди «площади» — закольцованного пятачка аллеи с памятником в центре, являвшимся центром фонтанной композиции. Какой-то латинский писатель последнего столетия — со спины его не узнал.

Сели. Девушка выжидающе молчала. Я воспользовался выделенным мне временем для сбора мысли в единое целое, решив выдать на гора итог своей многодневной интеллектуальной работы.

— Цветочек, понимаешь, жизнь такая штука…

— Тебе нравятся они все. Угу. — «Цветочек» с наглой улыбкой предвосхитила мой текст. — Это называется блядство, Хуан, хотеть всех. Так нельзя, и так не получится. Выбери одну, кто больше по душе, а остальных не мучай. Ты не в том положении, чтоб строить гарем из принцесс, понимаешь? Тебе нужно стремиться вверх, а не устраивать их битвы за своей спиной. Ты никому не будешь нужен со славой мачо с длинным агрегатом и отсутствующими мозгами, а пока о тебе у меня складывается именно такое впечатление. Уймись, а?

Да, логичные рассуждения. Я сам себе кивнул — ведь действительно, многие обо мне думают именно так. И плевать, что у меня с сеньоритами на самом деле. После приключений с Сильвией среди информированных особ в Альфе наверняка началось по поводу меня некое брожение, сомнение в правильности необходимости инвестиций. И уход от Фрейи, спуск с вершины пьедестала в этом ключе действительно дичайшее глупый поступок.

— Кроме блядства, Цветочек, есть ещё понятие полигамии, — ухмыльнулся я.

— Это одно и то же, — парировала она. — Просто звучит красивее. Да и то на то — повторюсь, ГАРЕМ ты не потянешь. Девочки убьют не друг друга, а тебя. Их слишком много, чтоб ты их подчинил.

И тут картина в голове у меня окончательно сложилась. То, над чем я мучился последние пару недель, если не месяцев.

— Вот скажи, Гортензия, что такое любовь? — начал я монолог. — Опиши кратко, пусть и своими словами?

Её императорское высочество раскрыла рот, но вскоре захлопнула. Да, озадачил.

— Любовь — это межличностное взаимоотношение, — повторил я фразу Фрейи. — Наша инфанта утверждает, что это я ей такое сказал, хотя я уже и не помню. Но в любом случае это и так, и одновременно не так. Любовь это взаимоотношения… Но при этом дорога в бесконечность! — подобрал я нужное слово. — Ты выбираешь себе любовь, то есть спутника жизни. То есть это навсегда. Ну, в идеале, конечно же, но в моём случае это как минимум надолго.

— Надолго? — усмехнулась собеседница под нос.

— До конца жизни. Причём заметь, я не говорю о длине этой жизни. Она может быть крайне короткой. Но другие отношения в ней при этом вряд ли появятся.

— Это точно! — Гортензия издала покровительственный вздох.

— Представь, что любовь, как взаимоотношения, это математическая функция. Ты проходила углублённую математику?

Кивок.

— Конечно. Матан важен для работы аналитика. Информация это потоки, которые можно разбивать на цифры и анализировать. Любая информация.

— Вот-вот. Значит, представь, что у каждого человека… Каждого, Гортензия, абсолютно! Есть запрограммированная функция его любви. Требования к кандидаткам в дамы сердца — какие ему понравятся, чем и так далее — результат этой функции.

Это функция самого Мироздания мы не можем видеть её, не можем анализировать и прогнозировать. Но у нас есть её частные решения. То есть на неком воображаемом графике существует такая-то точка, которая «выстрелила», и такая-то. А ещё такая-то. С такими-то и такими-то параметрами. Каждая в отдельности нам ничего не говорит, но когда речь заходит о достаточно большом массиве, у нас есть возможность сделать частные выводы о характере этой функции. И чем больше данных в массиве, тем вернее будут наши выводы.

— Если хочешь, другая аналогия. Наша жизнь — река. И любовь, которую мы выбираем, это русло, по которой она потечёт после точки выбора. Ведь после обретения любви, с началом отношений жизнь не будет прежней — она обязана измениться.