Под перекрёстным огнём. Том 2

…У неё получится! И получится не вопреки, а с помощью отца! И это самая, самая-самая хорошая новость за всё последнее время. Которая важнее даже того, что её решили сделать наследницей. Как бы отец ни относился к её мальчику, он сделает всё, чтобы она добилась цели.

…Фрейя. Не Изабелла, а она её главный враг. Да, вначале её придётся убедить не психовать по поводу сестрёнки и Хуана, помочь ей спустить пар. Потом убедить выждать. Потом — начать новый виток борьбы за него, но теперь с умом. После же они его поделят — ибо при всём замуж за Хуана её высочество инфанта не собирается. Замуж за него выйдет она, Сильвия, и сделает этим вторым лицом государства…

…А затем и первым. Как там Хуан говорил, «Боливар двоих не выдержит»? Кстати, надо посмотреть, о чём речь. Скорее всего о коне, но мало ли…

…А потом она станет королевой. ОНА, Сильвия Феррейра, глава клана Феррейра! «Её королевское величество…» — проговорила девушка про себя.

…А домик в Полинезии можно сделать и побольше, на двоих. Себастьяну ведь будет скучно, будет не хватать чутких женских ручек. Почему бы какой-нибудь бывшей королеве не скрасить до конца дней остатки его одиночества? Тем более, что при всём наносном, они друг другу в глубине души нравятся.

О. Маргарита, императорский дворец, ЮАИ, Земля

Тайфун бушевал. За бронестеклом террасы было темно, как поздним вечером, хотя время едва перевалило за полдень, свистел ветер от которого тряслись даже стены дворца, в воздухе летало нечто — мусор, части вырванных с корнем изгородей, листья и обломки пальм… И, конечно, сумасшедший по своей силе тропический ливень.

Нет, ничего необычного в тайфуне не было. Для Карибского бассейна это обыденное явление, и конкретно Маргарита за имперскую историю пережила не один десяток подобных. Дворец строился по космическим технологиям, с возможностью вынести куда большие нагрузки, чем бушующий первозданный ветер, потому люди, сидящие на террасе, почти не нервничали и спокойно взирали на царящее во мгле непотребство даже не думая спуститься в безопасный бункер. Метеорологи каждую четверть часа передавали параметры стихии, и согласно им, волноваться пока не о чем. Если же возникнут форсмажоры… Вот тогда и будут действовать — тут есть кому думать об этом. Пока же император и его гости взирали на вид стихии, обсуждая при этом темы куда более важные, чем все стихии планеты вместе взятые. Вопросы геополитики, и главное, Будущего. Вот так, с большой буквы, ибо это Будущее касалось не только их, и даже не только их страну. Оно касалось всех, весь окружающий мир, на многие-многие миллиарды километров вокруг.

Их было пятеро. Сам немолодой, хотя и не чувствующий себя старым император, качающийся в тростниковом кресле с бокалом пригубленного, но так и забытого перуанского, его сын и наследник, статный тридцатилетний черноволосый юноша типично латинской внешности с пышными усами, сидящий на подоконнике и читающий вслух для всех некую бумагу, распечатку важного донесения, полученного лишь полчаса назад, и его шурин — тоже статный, следящий за собой мужчина возраста мудрости, не переходящего однако в старость — седовласый сеньор Герреро, глава одноимённого клана, самого могущественного на этой планете, хотя далеко не всесильного. Двое оставшихся к императорской семье не принадлежали, но их имена пугали и вгоняли в ступор знающих людей, причём не только этого государства. И этот страх был заслуженным. Ибо четвёртым присутствующим был сеньор Карлос Хименес, бывший генерал-губернатор имперского Марса, отец-создатель плана бескровного присвоения Красной планеты к сфере влияния Империи. И не его вина, что всё вышло так, как вышло. Сеньор Хименес использовался императорской семьёй редко, очень редко! Но зато на самых важных и ответственных направлениях. Это был мастодонт, тяжеловес. Но главное, специалист по уникальным нестандартным решениям, эдакий антикризисный менеджер целых направлений. Услуги таких людей стоят баснословные деньги… Но сеньор Хименес не любил денег. Зачем они ему, когда и без них он имел ВСЁ. Он был ПРЕДАН, ЛОЯЛЕН, и за это получал всё, что захочет, всё, что могла дать императорская семья. К чему ему больше? Ведь при проявлении нелояльности таких людей убирают, быстро и жестоко, и их «нажитое непосильным трудом» всё равно вернётся в имперскую казну. Так зачем усложнять жизнь и себе, и Себастьяну, которого он называл на «ты» и считал другом, пытаясь объять необъятное?