Под прикрытием

Вместе с ним туда же вваливается целая толпа – оставляя на полу быстро тающие ошмётки снега, превращающиеся в грязные лужицы. Кроме белобрысого латыша, было ещё трое чекистов – видать из самого Нижнего Новгорода и трое же наших ульяновских милиционера, выглядевших прямо скажем – неважно. Киваю своим давним знакомым и подмигиваю незаметно, типа:

«Не сцыте други боевые, всё будет пучком!».

Среди понятых – кроме Клавдии Николаевны, ещё три личности. Двое из них мне знакомы, но как-то даже не «шапочно» – где-то пару раз видел их мельком, возможно на улице лбами сталкивались, но более-менее близко не соприкасались. Конечно, Ульяновск – небольшой город и на лицо запомнить можно всех, но по фамилии-имени-отчеству – далеко не каждого… Один из этих «мутных» не представлял из себя ничего особенного: мужик – как мужик, чувствующий себя не совсем в своей тарелке. Таких на Руси Великой миллионы.

А вот другой – очень мне ужасно не понравился чем-то неуловимым… Когда мне мельком удалось поймать на себе его взгляд, я непроизвольно весь напрягся:

«А за тобой надо присматривать, волчара!».

Вижу – косяка давит на батюшкин сундук… Так вот ты значит какой – Гринька Старожухин, «птенец Керенского».

Четвёртая же личность из понятых – сам Охрим Косой!

У меня, буквально «матка опустилась» – когда увидел его:

«Продал, чмо одноглазое»!

Видать, с самого начала это была подстава: этот ублюдок предпочел «утку» под кроватью – «журавлю в небе».

Однако, чуть позже я успокоился – Охрим выглядел растерянным и потерянным. Как будто он сладко спал и видел волшебные сны, а его взяв за шиворот – поставили на ноги, забыв разбудить. Теперь, он стоит пошатываясь, кругом озирается и спрашивает сам себя:

«А со мной ли, всё это происходит? Или это – дурной сон и надо ущипнуть себя, чтоб проснуться?».

Должно быть, понятых набирали впопыхах и в великой спешке на «Нефтяном складе» – где Панкрат подсунул чекистам своих родственников-работников.

Хреново!

* * *

Вдруг, послышался какой-то одинаковый, повторяющийся с одинаковой амплитудой звук. Все замерли…

– В доме, есть ещё кто? – спросил главный чекист, – домашних животных держите?

– Мой отец – иерей местного православного храма. Но сейчас он выпил лишку с устатку и спит.

Долговязый латыш, опасливо заглянул в спальню из которой раздавался могучий храп и, подумав, сказал с лёгким сомнением:

– Позже придётся вашего отца разбудить, а пока давайте начнём с Вас.

Я с готовностью вывернул карманы галифе и похлопал спереди по гимнастёрке:

– Чтоб до минимума сократить все формальности, предлагаю начать не с меня – а с моей спальни. Кто «за», товарищи?

Латыш строгим голосом меня прервал:

– Сядьте, гражданин! Начнём с этой комнаты…

– Присяду(!), раз Вы так настаиваете.

Сажусь на табуретку за стол. Ко мне тут приставили сзади одного из чекистов поздоровее в кожаной куртке – сразу же вспомнилась моя первая встреча с Ксавером.

Другой чекист, обликом татарин, встал у двери: видимо на тот случай – если я пойду «на прорыв». Товарищи милиционеры с видом сонных осенних мух, начали шмон под руководством третьего чекиста – самым опытным в подобных делах, судя по раздаваемым им распоряжениям.

Товарищи понятые с выражениями различных эмоций на лицах, за этим дело молча наблюдали… Лишь старенькая Клавдия Николаевна, поминутно крестилась и вполголоса повторяла:

– О, Боже… О, Боже… О, Боже ж мой…

Сам Латыш сел за стол напротив меня и принялся составлять протокол, а я ему всецело помогал – отвечая на стандартные в таких случаях вопросы.

– Здесь какой-то ключ, – сказал милиционер, вынув его из-за икон и показавши всем присутствующим.

Те вопросительно обратились на меня и я не заставил товарищей теряться в загадках:

– Ключ от сундука – ты на нём стоишь, Иван.

Боковым зрением замечаю, как заметно напрягся и переступил с ноги на ногу «Птенец» среди группы понятых неподалёку от двери.

– Что в сундуке, гражданин? – вопрошает главный чекист.

– А что может быть в сундуке у православного священника, – переспрашиваю с недоумением, – религиозный дурман, какой-нибудь.

– Открывайте, – командует белобрысый.

Вскоре, вместе с уцелевшим после моего шмона поголовьем моли, из сундука полетело разнообразное семейное шмутьё.

– Здесь, что-то завёрнутое, – наконец раздаётся, когда дошли до дна, – какая-то толстая книга.

– Принесите её сюда, товарищ.

И тут же на столе перед следователем оказывается…

Нет, не «Ветхий» или «Новый завет»!

И, даже не «Пятикнижие», «Талмуд», или положим – «Коран». И, тем более это не «Трипитака» – каноническое собрание текстов буддизма, содержащее откровения Будды в изложении его учеников.

Малость прибалдевший Латыш, поднимет глаза, полные недоумённого ужаса:

– ЧТО ЭТО?!

Беру книгу в руку и читаю:

– Карл Маркс «Капитал», том первый, перевод Н. Любавина, Г. Лопатина и Н. Даниэльсона, издание 1872 года… Что-то не так?

Замечаю, не забываю следить: Птенец конкретно закипешевал, поддался назад пятясь на выход – но наткнулся спиной на чекиста-татарина у двери.

– «Религиозный дурман», говорите?

Главный чекист вырвав книгу из моих рук:

– Откуда он здесь?