Под прицелом войны

Отношение к пленным было ужасное. Держали за колючей проволокой, били, кормили чем попало, да и того не хватало. Жили впроголодь. Так длилось несколько лет. До тех пор, пока их не стали раздавать бауэрам, местным помещикам, в качестве рабочей силы. Как это происходило? «Нас выстраивали в ряд, – рассказывал отец, – мимо проходил местный наниматель, приказывал открыть рот и осматривал зубы, щупал бицепсы на руках и ногах. Если кто-то нравился, называл цену, расплачивался и уводил пленного с собой».

Как работалось на чужбине?

Моего отца с группой других военнопленных бауэр отвез на скотный двор. Он был огромным и обнесен колючей проволокой. По углам стояли вышки с охраной – никуда не уйдешь! Само помещение – добротное, в два этажа. На первом – стояли коровы, а на втором жили работники. Такое вот комбинированное общежитие. У пленных началась совершенно другая жизнь. Их не ограничивали в еде. Молока и хлеба – сколько хочешь, коров сами же и доили. Не было только одного – свободы.

Папа был хорошим работником, к тому же холостяк, и ему предлагали остаться в Германии в качестве ее жителя, но он ждал возвращения на родину. И когда в 1922 году начался обмен пленными, вернулся домой. Отец его (мой дед) в это время молотил в гумне и, когда увидел на пороге сына, упал в обморок. Он уже не верил в его возвращение.

– Для чего я эту прелюдию тебе рассказываю, поймешь вскоре сам из дальнейших событий сорок первого, которые развивались стремительно, – поспешил подчеркнуть Николай Федорович. – Это отнюдь не уклонение от темы, а скорее ввод в нее. Поэтому слушай дальше.

Когда фашисты стали бомбить Киев, их самолеты летали уже и над нами, и буквально через несколько дней в небе завязались воздушные бои. По соседству с нашей деревней располагался аэродром Кожирино, на котором базировались в основном «кукурузники» – легкие двукрылые машины с фанерным покрытием. Немецкие самолеты пикировали на них сверху и сжигали на месте, как свечки. Те, что успели подняться, тоже далеко не улетели. Один самолет упал на окраине села и пролежал там всю войну. Мы винтики от него откручивали. Другой врезался в землю возле леса, только хвост сверху торчал. Целые армады заполнили тогда наше небо. Попробуй спастись!

Отец до войны был колхозным пастухом. Поэтому, как только она началась, его обязали срочно гнать стадо на восток, чтобы оно не досталось врагу. Такие же стада потянулись и из других деревень. Это было впечатляющее зрелище. Все перемешалось. Недоенные коровы ревут, разбредаются по округе. А тут еще самолеты по ним строчат. Мертвые животные валяются по обочинам, и никто их не берет. В общем, отогнали кое-как рогатое поголовье километров на пятнадцать, и папа вернулся домой. Тут его уже ждала повестка в военкомат. Это была последняя перед приходом немцев мобилизация. Помню, маме он сказал перед уходом: «Гляди детей!» и вместе с младшим братом Петром пешком отправился в Шклов. Там их не успели даже переодеть в военную форму, и в таком виде они шли до Вязьмы. На одном из привалов в лесу налетели немецкие самолеты и сбросили бомбы. Петру осколком оторвало руку, а отцу выбило ложку из рук. Брат отца после этого вернулся домой, ну а папа двинулся вместе с войсками дальше.

Как рассказал потом Петр, по пути немцы забрасывали их листовками с призывом сдаваться и идти делить землю. Многие сдавались. Отец же не верил им, так как знал по опыту 1914-го года, что такое плен. Дешевая пропаганда на него не действовала. Погиб он в боях под Ржевом. В августе 1944-го мать получила «похоронку» с этим сообщением и с указанием о том, что могила его неизвестна.

– Ты спрашиваешь, что я видел там в 41-м? Видел наши отступающие войска, и это была безрадостная картина. Солдаты отступали неорганизованно. Бежали кто куда. Нередко в одних нательных рубашках, а некоторые – в кальсонах. Если увидят где коня – на него и на восток. Сухарей, патронов валялось в окрестностях много. Отступая, наши гнали на восток и технику. В основном трактора колесные марки «ХТЗ». Управляли ими большей частью женщины. Кончилось горючее, трактор стал. Заправиться негде. Так и оставался стоять при дороге.

Пробомбив территорию, немцы пустили следом войска. Мы видели, как они продвигались по нашим узким дорогам. Впереди мотоциклисты с пулеметами в три ряда. Ширины дороги им не хватало, так что кто-то ехал и по пашне. Брат, чтобы лучше видеть, залез на березу возле дома. Хорошо, что не подстрелили. Запросто могли это сделать. В деревне немцы остановились возле колодца. На улице духота. Они разделись догола. Даже трусы сняли, не обращая внимания на присутствие женщин. Облились водой и покатили дальше. Движение войск продолжалось дня три. Колонна за колонной. Мотоциклисты, машины, другая техника. Пылище стояло на дорогах.