Под рябиной

— Думаю, Кэрол так хорошо помнит, как их гоняли из этого сада, что даже не пытается залезть сюда. — Джин рассмеялась, и морщинки у глаз побежали вверх. — Вы здесь просто стойте и держите корзину. Кэрол взберется на дерево, а я буду ловить груши.

Воспоминания. Да! Я взяла корзинку и встала рядом с Джин, она заговорила первая:

— Приятно знать, что здесь кто-то есть, хотя, конечно, мы проводим здесь только летние месяцы. Осторожнее, Кэрол, эта ветка хрупкая. Вы собираетесь здесь все обустроить и переехать сюда? Вы ведь родственники, не так ли?

— Мой муж — ее племянник. Нет, мы собираемся продать этот дом весной. Рикки сейчас за границей, но работать будет в Англии. Когда-то совсем недолго он жил здесь у своей тетки, — начала я со вступления.

Но она следовала своему ходу мыслей:

— Бедная старая дама. Все дети дразнили ее. Они выдумали, будто она — ведьма, бегали за ней и обзывались. Я даже вижу, как она потрясает палкой, тонкие седые волосы развеваются на ветру. Хотя в последние годы ей было невозможно помочь.

— Вы не помните здесь маленького мальчика? — с готовностью вставила я. — Это был Рикки.

— Какого возраста? Как давно?

— Ему было девять. Приблизительно двадцать лет назад.

— Нет, как раз тогда время было для меня не очень удачное. Я болела и не часто сюда наведывалась. — Джин зачеркнула мои надежды. — Казалось, она очень изменилась после того периода. Старая дама и до этого всегда любила уединение, но иногда появлялась среди людей. Затем она становилась все более замкнутой и странной, будто погрузилась в свой мир. О-оп! Будь более осмотрительной, осторожнее бросай груши, Кэрол. Если я не поймаю, придется их выбросить.

Я увернулась от огромной груши. Она ударилась о землю и лежала разбитая, как мои надежды. И вновь я уткнулась в глухую стену.

— Одно время ее навещали. Не очень много. А одна молодая женщина приезжала довольно часто, — Джин все еще говорила.

— Муж с женой, черноволосая женщина? — кивнула я. — Это Марион. Они двоюродные. Марион должна быть здесь с минуты на минуту.

Тетя Джин покачала головой.

— Нет, девушка со светлыми волосами. Я же сказала «девушка». Ей было не более тридцати. Думаю, она была ее племянница. Однажды я разговаривала с ней. О боже, как же ее звали? Фиона, да, да! Красивое имя. Дайте, я высыплю груши из корзины, она слишком тяжела для вас.

Племянница! Фиона. Почему ни Марион, ни Стивен никогда не упоминали о ней? Ну, а зачем им это? Я повернулась, чтобы поставить корзину — и Марион стояла у дома, наблюдая за мной.

— Привет! — сказала я с улыбкой. — Кэрол и ее тетя, соседи, помогают мне собирать груши. Какие красивые, правда? — Я показала корзину Марион. — Я и не слышала, как подъехала машина.

— Стивен подкинул меня. Он поехал за покупками, скоро вернется. Ты осторожна, Лорна?

— Они мне ничего не позволяют делать. Я чувствую себя прекрасно.

Марион успокоилась. Она была так добра, так беспокоилась обо мне. Я улыбнулась, глядя на зеленый навес надо мной, где качаясь на ветках, Кэрол болтала стройными, одетыми в джинсы, ногами. Скоро я снова буду подвижной. Я почувствовала на лице солнечное тепло, пробивающееся сквозь листву. Как мне везет. Жить — это так здорово!

— Думаешь, мы смогли бы стащить это вниз? — я указала на сундук.

— Сейчас? — сказала Марион. — Давай хотя бы дождемся Стивена.

Кэрол и ее тетя, нагруженные грушами, ушли. Груши были повсюду: в корзинах, ведрах, вазах. Я чувствовала себя великолепно, ощущая силы совершить еще что-нибудь.

— Можем попробовать, — уговаривала я. — Я же не инвалид.

К моему легкому удивлению, после некоторых колебаний Марион не стала настаивать на том, чтобы ждать Стивена, и мы подтащили тяжелый сундук к верхней ступеньке лестницы. Я остановилась, чтобы отдышаться.

— Тетя этой девушки, Кэрол, рассказала мне, что у тети Эммы была племянница, которая иногда сюда приезжала, — Фиона, — заметила я между прочим.

Лицо Марион находилось в тени, и я подумала, что она не расслышала меня. Но спустя некоторое время Марион ответила.

— О да. Но не по нашей семейной линии. Я едва была знакома с ней. Боюсь, она умерла.

На секунду мы замерли. Часы громко тикали в тишине. Неприятное чувство охватило меня. Я явно ощущала присутствие тети Эммы, нависшее, как угроза. Неужели я вызвала ее дух упоминанием о ее племяннице?

«Ну, ладно. Извините, тетя Эмма», — извинилась я про себя. А вслух, обращаясь к Марион, я сказала:

— Как жаль. Ну, может теперь попробуем стащить его вниз. Я уже отдышалась.

Я наклонилась, чтобы взяться за ручку, и не знаю, как это произошло, но я услышала крик Марион:

— Он качается, вырывается. Не могу удержать! — и тяжелый сундук несся прямо на меня.

Меня как парализовало. Я запнулась и упала, но постаралась отскочить с пути сундука. Потом Марион сбежала вниз, спрашивая, не ушиблась ли я, ругая себя, что не дождалась Стивена, и в это время сам Стивен вошел. Его глаза перебегали с меня на сундук, а затем на лицо Марион.