Под рябиной

— Десятое, — повторила я устало. Почти каждый день она вновь и вновь заставляла меня повторять для нее эту дату. — Думаю, остановлюсь на теплом пуловере для Рикки, — добавила я перед очередным покушением на торт. — Он верит, что такая мягкая погода и есть наша зима, и не понимает, как быстро она может меняться.

— Ну, он еще это узнает. — И на самом деле Марион выглядела намного моложе, когда улыбалась.

— На днях нам нужно будет съездить в коттедж. Хотелось бы перевезти тот сундук и туалетный столик, пока держится погода. Съездим еще только раз, — добавила я, больше для себя, а, возможно, оправдываясь перед кем-то.

— Ты мне об этом не говорила.

— О чем? — я была озадачена.

— Что вы собираетесь в коттедж. Дай мне знать. Я приеду и помогу.

— Нет, что вы, не надо, — поспешила я с уговорами. — Я не буду ничего поднимать. Один из преподавателей колледжа пообещал помочь Рикки, — улыбнулась я. — Не осталось ли еще немного чая, давайте вашу чашку.

Прозвучало ли все это достаточно естественно? Беда была в том, что Рикки начинал уставать от собственнических посягательств Марион на меня. Больше всего ссорились мы из-за этой проблемы.

— О боже, неужели она снова приедет!

— Но ведь она желает добра, Рикки, — упрашивала я.

Марион передала мне чашку, и больше мы к той теме не возвращались. Мы расстались на моем уже автоматическом обещании, что я позвоню. Я поехала к себе: приготовлю хороший ужин, продемонстрирую Рикки свои покупки. Проведем уютный приятный вечер. Никаких проблем, вдвоем.

Я сидела у газовой плиты — за последние несколько часов погода стала заметно холоднее — и смотрела новости по нашему маленькому телевизору. В кухне Рикки готовил кофе. Я была спокойна и счастлива.

«Ожидается прекращение теплой погоды. Идет более холодная волна». Я услышала эту новость без особого страха. Ведь уже декабрь, и квартира теплая. Завтра куплю теплый пуловер для Рикки, проверю запас детской одежды, той, что купила сама, и той, что подарили. Малышке придется быть один-два месяца с нами в одной комнате. Потом мы сможем переехать в дом, а там обязательно будет детская с розовыми стенами и красивыми занавесками.

Резко зазвенел телефон, разбивая мои мечты.

Не Марион же так скоро. Нахмурившись, я встала. Но Рикки опередил меня. Я услышала, как он пересек гостиную: «Я отвечу!»

Возможно, это отец или Мхэр, или даже Шейла. Я подождала, пытаясь догадаться по тону Рикки: терпеливо-сдержанный, если Марион; послушно-обаятельный — и он мог быть обаятельным, — если это Шейла; по-настоящему теплый, если это отец или Мхэр.

Какое-то время он не говорил, слушал. Может, кто-то из колледжа, я снова вернулась на место. Затем я услышала его мягкое, быстрое:

— Oh mais non! Et quand? Tu as le mйdecin?[13]

Medicin! Врач! Кто? Рикки перешел на быстрый, легкий, летящий разговорный французский, который мне был непонятен. Что-то с бабушкой или дедушкой. Я подошла и встала с ним рядом. В памяти возникла живая картина пожилой пары: бабушка у плиты, дедушка в саду. Его рука ерошила волосы таким типичным для него жестом. Рикки взглянул на меня, и его рот принял изгиб успокаивающей полуулыбки, но в глазах ее не было.

Наконец, на словах: «Oui, je viens!»[14] — он повесил трубку.

— Это бабушка, — сказал Рикки. — Ее увезли в больницу и не знают, насколько все плохо. Мне придется ехать.

— Конечно, — кивнула я, подавляя небольшое, эгоистичное беспокойство: через несколько недель мне рожать. — Я помогу тебе собраться.

Я оставила Рикки звонить в аэропорт. Бедная бабушка, мне так хотелось показать ей малыша. Ради бога, ругала я себя, она — крепкая старушка, рано списывать ее со счетов! Открыв ящик, я начала вынимать оттуда носки.

Рикки уезжал на следующее утро в семь часов, чтобы поймать первый возможный рейс. Осталось последнее взволнованное:

— С тобой будет все в порядке? Вернусь, как можно скорее. Буду звонить, — он нежно обхватил гибкими ладонями мое лицо.

— Конечно, со мной будет все хорошо, — успокоила его я. — У меня куча дел.

Пока я говорила, в голове зрел план, думаю, рожденный из-за эгоистичного страха ожидания в одиночестве, когда остается слишком много времени для беспокойства. Было яркое, красивое утро, хотя стало намного холоднее. Закажу такси, поеду в коттедж, разберу вещи в сундуке и туалетном столике, чтобы все уже было готово к приезду Рикки. Потом позвоню Марион и попрошу ее встретить меня и привезти домой. Рикки поедет в аэропорт на машине. Все равно мне уже трудно было управлять ею.

— Позвони Марион, скажи ей, что ты одна.

— Хорошо, — пообещала я. Потом он уехал, звук мотора все удалялся и, наконец, замер.

Я вернулась в квартиру. Движение, активная деятельность — вот что необходимо! На целый день, затем я вернусь вечером и займусь приготовлением и оформлением подарков в ожидании звонка мужа.

Я позвонила Марион. Она мне посочувствовала и обещала скоро приехать.