Под ризой епископа

Потом Иван предложил сфотографироваться на намять. Пока он устанавливал свой «фотокор»[26] на треногу, долговязый Николай Широбоков рассаживал всех на траве. Он уже чисто говорил по-русски, не так, как зимой. Ждать пришлось долго. Фотограф, видимо, был неопытный. Он то подтаскивал треногу к усевшимся, то снова отодвигал ее. Наконец затвор фотоаппарата щелкнул, и все с облегчением вздохнули.

В это время к снимавшимся подошел председатель сельсовета Саблин. Его широкоплечую моложавую фигуру Ковалев заметил издалека.

— Ба, Семен Кузьмич! — крикнул он и поспешил навстречу. — Вот теперь мы непременно еще раз снимемся с председателем сельсовета — И Ковалев, как старого знакомого, потащил Саблина за руку к группе комсомольцев, еще сидевших перед фотоаппаратом.

— Что вы, что вы, Димитрий Яковлевич, спасибо, — тоже величая Ковалева по имени-отчеству, упирался Саблин. — Я сегодня в таком затрапезном виде.

— Уж будто? — Ковалев с недоумением посмотрел на довольно приличный костюм председателя. — Да мы все одеты не лучше вашего.

— Нет, нет, в другой раз когда-нибудь.

— А жаль… — посетовал Ковалев. — Какая была бы карточка: комсомольская ячейка села — с председателем сельсовета, передового по всем показателям.

— Что ж, прошу извинить, — Саблин приложил руку к козырьку кожаной фуражки. — У меня и сегодня, товарищ Ковалев, дел невпроворот.

Зато с ребятами, участниками операции «почтовый ящик», Фрося сфотографировалась с большой охотой. Потом они с Ковалевым направились к хороводу, но, не дойдя, остановились возле плотного и шумного кольца любопытных.

— Играю в шнур! — кричал кто-то из середины. — Подходи, ловкие да рисковые, в петлю попадешь — выигрыш забирай, не попадешь — деньги ваши будут наши.

С трудом Димитрий и Фрося протиснулись вперед, На маленькой табуретке сидел средних лет мужчина, черноусый, одетый по-городскому. Перед ним лежал лист фанеры, а на нем — кинжал с костяной ручкой. Мужчина повторил призыв еще громче и небрежно разложил на фанере шпагат замысловатыми петлями.

— Дай-кось я спытаю, — Ковалев совсем рядом услышал знакомый голос. В круг пробрался Архип Наумович, — А ну, паря, дай ножик-то.

Черноусый подал деду кинжал. Архип левой рукой ткнул кинжалом в одну из петель, а фокусник с криком «Лови!» дернул за концы шпагата — кинжал оказался в петле. Зрители радостно загалдели.

— Гони монету! — потребовал Архип.

— А на сколько ты шел? — засмеялся фокусник. — Не сказал ведь, так что и получать нечего. Эх, деревня! — он снова разложил на фанере шпагат. Архип опять поднял кинжал, но фокусник остановил его: — Сколько ставишь, борода?

— Гривенник, — ответил тот.

— Тьфу ты, лешак! Что за скопидомы живут в этом селе! Не буду так играть, ставь целковый или трешку, а нет — ступай себе дальше.

Архип уже вошел в азарт.

— По-ду-маешь! Трешку так трешку.

Фокусник дернул за концы шпагата, в петле снова оказался кончик кинжала.

— Ну што, город, продул? То-то, ехидное дело. Да я ишо не такие фокусы видал. Понял? А ты промежду прочим гони монету, не задерживай.

Фокусник начал искать деньги по карманам пиджака, брюк.

— А коли у меня нет, тогда что? — спросил он продолжая шарить в карманах.

— Искупаем в чем есть в реке, — приговорил Архип.

— А ты, я вижу, храбрец.

— Бросай петлю, иду на червонец! Ну, как?

— На червонец, так на червонец, — со вздохом сожаления согласился фокусник, бросив шпагат на фанеру.

Судьба и на этот раз не отвернулась от Архипа, крики одобрения полетели из круга. Фокусник достал из кармана червонец и нехотя передал его деду.

— Еще, что ли, будешь? — без прежнего азарта спросил он.

Архип посчитал, что у него теперь не так уж мало денег, и рискнул.

— Играю на все! — крикнул он, показав и снова спрятав в карман две бумажки.

— На все, так на все, — фокусник бросил шпагат, а Архип лихо ткнул кинжалом в фанеру… и опешил: петля скользнула, не задев лезвия.

— Гони пару червонцев! — потребовал черноусый.

Архип сразу сник, медленно и обреченно достал из кармана две десятирублевки. Фокусник выхватил их у него из руки и укоризненно изрек:

— Эх, борода, идешь играть, а у самого за душой — ни гроша.

— У меня?! — вскинулся Архип. — Да я ишо в ерманскую…

В этот момент к нему протолкалась Пелагея, схватила мужа за ворот старенькой косоворотки и вытащила из круга.

— Смотрите на него, люди добрые, — запричитала Пелагея, — чуть понюхает хмельного, так сразу — дурак дураком. Вот вернемся домой, я с тобой не так поговорю…

Толпа подняла стариков на смех, стала подзадоривать еще пуще.

— Пойдем, Митя, отсюда, — Фрося потянула Ковалева за руку — Не могу смотреть на этого жулика. Никакой он не фокусник, просто ловкий мошенник.

— Нет, коли так, то подожди, — Ковалев подошел к фокуснику.

— А ну, сматывай свою лавочку!

Черноусый беспрекословно повиновался Ковалеву, словно бы он знал его, сбивчиво оправдывался:

— Да я… ведь полюбовно… Кто хочет, тот и рискует.

— Иди, иди! — Ковалев пригрозил пальцем.

Фокусник подхватил свое несложное имущество и убежал под свист парней.

— Во правильно! Ишь дураков ищет!