Под сенью Дария Ахеменида

Нам наша честь не позволила не исполнить приказа. Корпус указанными силами двадцать первого марта завязал непрерывные наступательные бои и через месяц, двадцать пятого апреля, мы взяли город Ханекин и вышли на левый берег реки Диал-Су, протекающей уже по турецкой территории. Путь на Кут-Эль-Амар, равно как и на Багдад, был открыт. А чего он стоил нам, этот месяц, может сказать следующая статистика. В трудно представляемой жаре, с массой тепловых ударов, с приставшими к нам тифом, малярией и холерой, с постоянными нападениями на наши тылы и фланги курдов, с упорным сопротивлением много превосходящего нас по численности и по снабжению противника мы, научившиеся у нашего Николая Николаевича беречь людей, потеряли половину наличествующего состава - и в подавляющей степени потеряли их не от огня противника, а от изнурения и болезней. Далее нам предстоял рейд по бездорожью, по месопотамской глине без каких-либо продовольственных и фуражных запасов и без воды. Мы были готовы на это. Но двадцать пятого апреля плененные турки показали: именно тринадцатого числа Таунсенд отстегнул свой рыцарский клинок и передал его противнику. Наш рейд выходил бессмысленным. Николай Николаевич Баратов получил от своего тезки великого князя Николая Николаевича, командующего войсками на Кавказе, благодарность и разрешение отойти на позиции в более здоровый по климату горный район.

- Вот какава так какава! Теперь ведь она нам аукнется! - едва не в голос сказали мы.

И было ясно, что аукнется она всей силой высвобожденных из-под Амара турецких войск. И она аукнулась. По сведениям тех же пленных, турецкое командование сосредоточило против нас армейский корпус - вероятно, чтобы покончить с нами раз и навсегда.

Но Николай Николаевич Баратов не был бы генералом Баратовым, если бы не понимал, что нас сомнут тотчас, едва мы тронемся с места. И отходом своим мы возбудим против себя всю Азию. Азия понимала только силу. Потому перед тем, как начать отход, Николай Николаевич собрал нас в два кулака и нанес противнику два превосходных удара. Завесив от курдов правый фланг кавалерией полковника Амашукели, он слева бригадой генерала Исарлова перерезал Багдадскую дорогу, а в центре пехотой полковника Юденича и артиллерией вашего покорного слуги опрокинул турок в Диал-Су.

Решительнейший момент боя, естественно, упал на удар артиллерии по переправе с целью разбить ее и тем завязать мешок, в котором оказывались разгромленные на этом берегу турецкие части. Но по неизвестной мне причине приказа на это не было. Я стрелял только вечером, когда переправа опустела. Двумя залпами я разбил ее. Еще сутки мы караулили движение турок, а потом под прикрытием сотни уманцев в числе последних снялись на отход.

Глава 3

Ночь упала быстро, странная персидская ночь. Вместо огромного и все более стекающегося к горизонту в гнетущий красный шар солнца выплыла половинная, будто с разболевшейся одной щекой, не менее огромная луна. Она ловко угнездилась среди вспыхнувших и тяжелых разноцветных звезд. Небо, днем запекшееся в единый палящий и недвижный сгусток, вдруг ожило, раздалось вширь и, кажется, даже прогнулось к нам. То тут, то там одна за другой или враз по нескольку звезды стали обрываться и лететь от одного края неба к другому и обратно, как если бы кто-то стал их перебрасывать из руки в руку. Звезды будто даже давали тени. Длинные и даже с различным оттенком цвета, они легли по земле поперек и вдоль и тоже зашевелились, заперемежались, будто живые, вызывая безотчетную тревогу. Все кругом чуть поостыло. Практически выморочные люди и лошади хватали эту остылость, будто хотели нахватать ее впрок. Шли молча, плохо, но шли. Местность здесь повышалась в пять саженей на версту.

Этак мы прошли деревушку Серпуль, в которой были наш лазарет и питательный пункт. Деревушка была пуста. Несколько дней назад при движении на Диал-Су мы ее брали с бою. Прошли деревушку Таки-Гирей. Ее тоже брали с бою. Теперь и она была пуста. Прошли деревушку Миантаг. Ее брали с бою. Теперь она была пуста. Через шесть часов пути от передового дозора казак принес весть - мы вышли к Сармилю. За шесть часов мы прошли шестнадцать верст. По стечению чисел, несколько дней назад бой под этой деревушкой длился шестнадцать часов. Деревушка стояла меж двух скалистых гор. Она была прекрасной турецкой позицией. И не подожги я их базу с боеприпасами и продовольствием, бой мог длиться еще шестнадцать часов. Теперь эта позиция могла послужить нам. Я дал команду на ночевку.