Под сенью Дария Ахеменида

А сотник Томлин, по словам бутаковского урядника Расковалова, имел у нас присутствие отсутствия. Он перед самым нашим рейдом увязался с санитарным транспортом в соседний этапный питательный пункт в надежде разжиться спиртом и к моменту нашего выступления не вернулся - не вернулся и не догнал. Спирт соблазнял многих. Во избежание использования его не по назначению был приказ мешать спирт с эфиром. Но страждущих это не остановило - прямо по латинскому выражению: “Hoc volo, sit pro ratione voluntas, - Я этого хочу, пусть доводом будет моя воля!” - выражение, кажется, из “Сатир” Ювенала. За тяготой нашей первобытной повседневности сомнение мое в принадлежности цитаты пусть простится. А добавление эфира в спирт никого не остановило. И спирт у определенной части нашего брата офицеров, земских работников, врачей и санитаров был предметом вожделения.

Глава 5

Выстрелы левофлангового разъезда разбудили нас от тупой дремы. Я очнулся и открыл глаза. Левой рукой я держался за узду Локая, а правой опирался на его холку. То есть я, как лошадь, спал на ходу. Проснувшись, я остановился. На вершину холма выкатился наш разъезд, спешился и с колена дал в ту сторону, откуда прикатил, залп. Один казак покатил к нам.

- Туть! - тоже сказал я.

- Ваш вы-б-б-б! Курды! Много! - каким-то образом издалека нашел меня казак.

- Сколько много? - рассердился я.

- Сотен пять, ваше вы-б-б-б! - выдохнул казак.

- Как обнаружили? - спросил я.

- Вот так, ваше вы-б-б-б, в один конь идем, вдруг - поперешнай с холма гребешок! Только мы - на него! А там их тьма, и без дозора! Не то бы!..

- Точный координат сказать можешь? - спросил я.

- Чаво, ваше высокоблагородие? - приложился к папахе казак.

- Где именно они, на каком расстоянии отсюда? - спросил я.

- Так, ваше вы-б-б-б, вот за холмичком, как мы на гребешок вышли - они тут, прямо рукой подать, хоть кулеш ихнай хлебай! - зачастил казак.

- Верста, две? - начал злиться я.

- Та вот, з вэрсту! - развел перед собой руками казак, надо полагать, хотел показать, сколько мало это - “з вэрсту”, а вдруг увидел, что это очень много. - Та ни! - вскричал он. - Яка вэрста! Та з полвэрсточки будэ!

- Как успели сосчитать, что пять сотен? - спросил я.

- Так что, командир разъезда велел сказать: пять! - сказал казак.

“Та шоб тоби! - едва не хватил я его плетью и прикинул: - Если и в половину!..” - подумал я, что мы захвачены на марше, что на таком расстоянии не успеем воспользоваться орудиями, что с полверсты - это всего минута.

Я зло хлопнул плетью по рваному сапогу и прислушался. Чего-то особого из-за стрельбы разъезда я не услышал, но почувствовал, как за холмом что-то происходит. “Полверсты!” - подумал я и отмахнул вестовому Семенову:

- Подъесаулу Дикому всей сотней на холм быстро! Залечь и стрелять залпами! - Оглянулся на пулеметную команду: - Два ручных “максима” - на холм! У вас минута! - И к связистам: - С аппаратом - на холм, доложить обстановку! - И взводным батареи: - Стянуться кругом, вот так! - я показал вокруг себя и отчего-то враз вспомнил, даже не вспомнил, на воспоминание не было и секунды. Я враз увидел гуситов времен Крестьянской войны в Чехии пятнадцатого века, обороняющихся именно так, кругом выстроив повозки. Я враз увидел и Наполеона времени его экспедиции в Египет, отдающего при нападении египетских мамлюков свой знаменитый приказ: “Ученых и ослов в середину!” - Вот так, кругом, и приготовиться к ружейной стрельбе! - еще раз показал я. - Лошадей и мулов стабунить в середину!

- Борис Алексеевич! - подбежал Павел Георгиевич.

- Слушаю вас! - сказал я, а сам глазами был уже в пулеметной команде, снимающей с повозки два пулемета “максим”, взятых нами в трофей. - Вперед на холм, быстро! У вас минута! - закричал я пулеметчикам.

Четыре пулеметчика - первые и вторые номера пулеметов - как-то по-дурацки, будто куражась над моим приказом, расшеперились, подхватили пулеметы с патронными коробками да взялись рысью вслед уманцам. “Порубят!” - сверкнула как молния картинка.

- Борис Алексеевич! - снова вскричал Павел Георгиевич.

- Быстро - круг! Исполнять! - махнул я.

- Да круг не получится! - вскричал Павел Георгиевич, а я увидел, что он хотел мне сказать совсем другое, он хотел мне сказать о гибельности моего приказа.

- Делать вот это! - очертил я в воздухе эллипс.

- Так точно! - только и смог ответить Павел Георгиевич.

“А что не так точно! - про себя взъехидничал я. - Они сейчас нас порубят, а он о круге препирается!”

- Третий пулемет! - закричал я пулеметной команде.

- Дозвольте с ними, ваше высокоблагородие! - подбежал унтер Буденный.

- Выдвиньтесь назад, к той трещине, - показал я на только пройденную впадину между обрывистыми холмами. - И если она не занята, найдите момент ударить во фланг или в тыл!

- Й-есть, ваше высокоблагородие! - козырнул унтер, и уже через полминуты сквозь гул начинающегося боя донесся мне его тонкий, но резкий и ввинчивающийся голос: - Взвод! На конь! В колонну по звеньям! Рысью-ю-ю… марш!