Под сенью исполинов. Том II

Внутри освободившейся ниши виднелась гладкая поверхность и ничего более. Роберт решительно запустил туда кисть и расправил пальцы, пытаясь пятернёй попасть именно в то углубление, в котором покоилась сама звезда. И почти уже сдался, смирившись с тем, что это невозможно физически, как руку вдруг зажгло.

Выдернуть её он не успел. Роберт не видел, но ощущения были такие, будто лопалась кожа, а кости запястья расходились в стороны, превращая кисть в окровавленную пятилучевую звезду. Но всё это длилось лишь несколько секунд.

Многорукое экзотело ожило. Но отнюдь не по воле наглого чужака. Оно содрогнулось, вскинуло разом десятки манипуляторов, Роберт с перепугу опять потянул зажатую кисть обратно, но тщетно.

Окончания «рук» ощетинились длинными острыми иглами и вонзились в несколько глазниц, заставив их вспыхнуть. В ту же секунду меж прожилинами пронёсся юркий огонёк, оставляя негаснущий след, и на потолке возник иероглиф, значение которого выплыло из тёплой тьмы, оставшейся на месте пребывания Ординатора. Один-единственный, он нёс объём информации, который люди вложили бы в целое предложение, не меньше.

Это был алгоритм безопасности. Фильтр.

И Роберт прошёл его. Вдруг стало ясно, что экзотело проверяло его ровно на то же, на что и белотелые в той ослепительно-симметричной комнате, когда его кровь окрасилась в фиолетовый, – на способность взаимодействовать.

По-разному зелёный зал стал темнеть. На фоне меркнущих стен проступали всё те же глазницы – просыпающиеся, набирающие цвет. И огонёк меж ними продолжал рисовать иероглифы. Роберт даже не читал их, этого попросту не требовалось. Стоило задержать взгляд, как в голову проникали образы.

Он увидел подземное озеро с ярко-голубой тягучей жидкостью, от поверхности которого то и дело отделялись капли, устремляясь вверх, к округлому потолку. Это было не то место, где он повстречал Пустого в облике Трипольского, но очень похожее. По берегам озера вились живые вихри, среди которых находился один, только что окунавшийся в голубую жидкость. Он замедлялся, прямо как тот, что был пленником колбы белотелых, оседал и быстро конденсировался крупными каплями, чтобы уже в следующий миг и вовсе затвердеть в пятилучевую звезду.

Следующий образ показал ему зал, в котором он находился сейчас. Множество манипуляторов кололи иглами вспыхивающие прожилины. Внутри экзотела находилась та самая звезда, что когда-то окуналась в голубое озеро и теперь лежала треснутой невдалеке. Она переполнялась жизнью и силой, несмотря на то, что была навечно встроена в узел управления и лишилась возможности менять форму. Каждое движение длинных «рук» сопровождалось вибрацией в недрах планеты. Именно она создавала ежесекундные перемены механического города. Звезда была скульптором. Одной из нескольких избранных, что обречены питаться плотью планеты взамен на способность творить.

Роберт увидел незнакомый пейзаж: город, к которому, как ни странно, подошло бы определение «диагональный». Словно бы он, этот город, располагался где-то на поверхности Анубиса, среди его накренённых в одну сторону скал. Все строения – узкие и вытянутые в огромные иглы – смотрели в одном направлении, крохотные тропки между ними имели перила с одной стороны и примыкали к поверхности планеты под углом сорок пять градусов. Словно бы планета вращалась настолько быстро, что центробежная сила порой оказывалась больше гравитации. Чудно, но выглядело именно так.

Неожиданно картина начала меняться. Роберт осознавал, что видит механический город, который частично подвластен воле звезды в многоруком экзотеле.

Иглы строений уступили место блестящим полусферам – приплюснутым, как бы вдавленным в посветлевший грунт. Их соединяли правильные шестигранники улиц, из-за чего картина в целом напоминала пчелиные соты с отливом слюды. Единственное, что объединяло этот пейзаж с предыдущим, так это туман, стелившийся понизу и поверху.

Но и этот город не просуществовал долго. Вскоре на его месте был другой, не менее причудливый. Затем ещё один. Смены декораций продолжались до тех пор, пока Роберт не ощутил вдруг, что цель достигнута. Это было похоже на рыбалку. Человек у пруда будет упорно менять снасти, пока не подберёт ту, что привлекла бы внимание конкретной рыбы.

Звезда-скульптор тоже была своего рода рыбаком. Вся эта чехарда всевозможных городов и видов требовалась только для одного: для привлечения чьего-то внимания здесь, на Ясной. Кого-то из глубин планеты.

Последний вариант города был ни дать, ни взять – земной. Словно какой-нибудь провинциальный английский городишко у побережья, он утопал в тумане. Но теперь этот туман не расслаивался надвое по полу и «потолку», а был сплошным, сине-серым, неоднородным. Он клубился, пульсировал, иногда прошиваемый фиолетовыми росчерками. И из него то и дело появлялись люди. Сначала они были похожи на статуи из белой глины, но со временем обретали вполне нормальный, привычный облик. Разве что лица их были... пустыми. Глаза людей не отражали ничего, как если бы у них начисто отсутствовал разум.