Под сенью тайги (СИ)

- Ты как себя чувствуешь? - спросила я.

Не свойственно ему было такое настроение.

- Хорошо. - он посмотрел на меня и улыбнулся. - Продрог просто. И думы какие-то мрачные одолели. Погода наверно так влияет. Идем.

И он двинулся дальше. Я некоторое время озадаченно смотрела ему вслед, потом пошла за ним. Не нравилось мне выражение его глаз. Потерянное. Такое бывает у людей, которые не знают зачем делают то, что делают. Похожие глаза постоянно встречаются у людей, живущих в столице. Бегут, торопятся, изо дня в день, а на лице нет ни проблеска надежды на хоть какие-то перемены.

Не считайте меня наивной, конечно же, я первым делом подумала о том, что на него так могло повлиять прекращение приема лекарств. Просто я пыталась забирать его из больницы раньше и знала как выглядит рецидив его болезни. Обычно он начинал прятать от меня взгляд, подолгу пялился в одну точку, на вопросы отвечал односложно и скрывал все, что думает. На этот раз в его поведении не было ничего похожего, поэтому я отогнала от себя эту мысль. У всех ведь случаются периоды хандры и задумчивости, так почему Максим должен быть исключением?

Итак, мы шли сквозь туман, в кроссовках хлюпала вода, роса оседала на разгоряченное лицо освежающей прохладой, но это было единственное приятное ощущение. Руки начали замерзать, и я засунула их в карманы.

Из тумана медленно стали выступать очертания непролазной стены густых кустов. Зрелище впечатляло, но на нашей дороге снова было препятствие. Стоило снова задуматься о том, что что-то пытается не пускать нас дальше, но мы в тот момент могли думать только о костре и ноющих ногах и спине. Одно радовало, болото закончилось. Мы вышли на сухое место, но идти дальше было некуда. Я сняла рюкзак со спины и бросила его в траву. Макс зеркально скопировал мои движения.

- Я сдаюсь. - сказал он. - На сегодня все.

- И как ты себе это представляешь? - поинтересовалась я. - Мы разведем костер, высушим обувь, а завтра пойдем по воде обратно?

- Ну, нам не обязательно идти обратно. Скорее всего, кусты можно обойти, а если их нельзя, то болото можно. Просто в тумане не видно. И вообще, оптимист ты мой, утро вечера мудренее, а твой муж голодный как волк! - он хитро улыбнулся мне, продемонстрировав ямочки на щеках.

- Уговорил. - сразу растаяла я. - Ставь палатку, я пойду искать сухие дрова.

- Неа!

- Не поняла? Мне, что, все делать самой? - подняла я бровь.

- Да, погоди, не стреляй! - засмеялся он. - Я предлагаю сначала развести огонь, а потом его сдвинуть, и на нагретое сухое место уже ставить палатку.

- Умница ты моя! - подошла я к нему и чмокнула в нос. - Тогда пошли за дровами вместе. Вряд ли кто-то вещи здесь сопрёт. Хотя, в России все возможно.

Они подошли вплотную к кустам, которые стояли, казалось, сплошной стеной. Но, ни тут-то было. Он подошел поближе и почти сразу увидел брешь, сквозь которую можно было пролезть внутрь зарослей. Он направился к ней и заметил, что Анна его опередила и уже входит туда. Иногда его пугало то, насколько похоже они оба думали. Он вошел следом за ней.

Под сенью ветвей царил полумрак. Казалось, что солнце уже зашло и сумерки вступили в свои владения. Анна уже исчезла за частыми стволами кустов. Он пошел в противоположную ей сторону. Он доверял ей, как самому себе, поэтому знал, что она не пропустит ни одной подходящей веточки. Он медленно продвигался по влажной почве, покрытой палой листвой и вслушивался в каждый звук. Очень скоро он перестал слышать редкий треск веток, ломавшихся под ногами Анны, тишину нарушал только легкий ветерок, качавший верхние ветви. Под его ногами мелькнула ящерица и скрылась в норке.

Он вдруг с удивлением почувствовал, что плечи сводит от напряжения. С чего это вдруг он так насторожился? Он встряхнулся и продолжил пробираться глубже в кусты. Впереди появился просвет, он направился туда и вышел на небольшой свободный от кустов пятачок земли, где лежало наполовину истлевшее поваленное дерево. Тут его глаза расширились от ужаса и омерзения.

На покрытой мхом коре дерева лежала человеческая нога. Обугленная, вырванная чудовищной силой из коленного сустава, нога. Она сочилась кровью. Максим дрожал, не в силах оторвать взгляд от отвратительного зрелища. Двух пальцев не было, а месте разрыва он разглядел копошащихся червей. Среди гниющего мяса тускло белела кость. Тут он не выдержал и зажмурил глаза, мысленно повторяя себе, что ничего подобного быть не может, что все это шутки воображения, проснувшегося после лекарственного дурмана. Решив, что спокойствие снова с ним, он открыл глаза.

На месте, где лежала нога, был черный сучок, слегка напоминавший очертаниями ногу человека. Он судорожно вздохнул и поспешил удрать подальше от этой поляны. Он направился кружным путем к тому месту, где он в последний раз видел жену. Изредка наклоняясь и подбирая подходящие ветки, он размышлял о случившемся.