Под сенью цветущей яблони (СИ)

  - Ну, может и не странный, но меня в детстве учили по-другому, хочешь, покажу?

  - Больно надо...

  Гостья не стала спорить, но всё равно принялась лепить в стороне своего снеговика. Девочка поначалу старалась не обращать внимания, но Гостья заметила, что за ней подглядывают и, после того как скатала первый шар, зачем-то вытащила из нагрудного кармана морковь и положила на снег. Девочка хотела её взять, но Гостья, скатывая второй ком, сказала:

  - Это не тебе.

  - А зачем она тогда, если не мне?

  Девушка ничего не ответила, только, обернувшись, ехидно улыбнулась.

  - Эй!

  - Вот помогла бы, быстрее и узнала. Мне как раз нужен третий шар.

  Чтобы подогреть любопытство, Гостья достала вдобавок к моркови две большие чёрные пуговицы. 'Опять меня провели...' - подумала Хранительница. Любопытство победило вредность, и девочка, сопя, начала помогать.

  Этот снеговик сначала девочке не понравился: три шара друг на друге, вытянутая сосулька или та же морковь, никакой основательности и надёжности её снеговиков. Но тут Гостья приладила на место носа морковь, глаз - пуговицы, осмотрела, махнула рукой и повязала свой алый шарф. И Хранительница согласилась: что-то в таких снеговиках есть. Так они и провели весь день: лепили снеговиков (Хранительница научила Гостью, как всё-таки правильно их делать), играли в снежки, прятки и смеялись. Когда день прогорел, Гостья попрощалась и отправилась домой, а Хранительница - к Яблоне.

  Девочка шла и напевала лёгкую мелодию, которую недавно услышала по радио. Люди называют такую музыку 'джазом', хотя это был одновременно и вальс, да ещё какой-то Дэбби, но ей было всё равно, главное, что музыка милая и весёлая. И от неё веяло весной.

  'Пам. Пам. Пам, пам-пам'.

  Ветви расступились, и она, закружившись, вошла на Поляну под капель из нот. Проход в живой стене сомкнулся, ветви заколыхались, и с комьев снега сорвались робкие капли. А за Хранительницей потянулись танцующие дорожки проталин.

  'Пара-пара-па-пам'.

  Девочка села под Яблоней и запустила руку в тайник с приёмником. Снег бежал от её прикосновений, прятался под землю, а на его месте тут же появлялись первые ростки. Зимние одежды Яблони превратились в звонкую капель, а на её ветвях начали набухать почки.

  'Па-па-п... '

  Музыка оборвалась, и поляну сковало холодом: побеги почернели и покрылись инеем, а талые дорожки стали ледяными шрамами на снегу. Приёмник был сломан: девочка сначала не обратила внимания, что внутри свёртка что-то звенит, перекатываясь, а когда развернула клеёнку, увидела уродливую вмятину, от которой расходились трещины по всему корпусу. Трясущимися пальцами она взяла радио - и из него посыпались кусочки деталей, - нажала кнопку, но та лишь провалилась внутрь.

  Тьма залила поляну вместе с Хранительницей.

  За ней гнались. Она спряталась в овраге, под корягой, надеялась, что так её не заметят. Её то отпускали, то снова настигали. Кто - она не знала, не видела, только угли глаз тлели во мраке. Она искала хоть какой-то проблеск: мутное пятно луны или хотя бы потерявшуюся звезду. Хоть что-то, лишь бы не было так страшно и одиноко. Но ночь не отвечала, только плотнее куталась в чёрно-фиолетовые облака. Наконец прямо над головой появилась звезда. А затем, рядом, вторая. Пары глаз зажигались по всему небу - её нашли.

  Когда девочка пришла в себя, совсем стемнело. Она так и лежала под Деревом, рядом клеёнка и разбитый приёмник. А вокруг никого: Лес спал подозрительно беспробудно. Даже в зимнюю ночь кто-то охотится, кряхтят деревья, гуляет ветер. Никого. Боятся. Правильно делают. Но это потом. Хранительница вспоминала, когда Гостья уедет из деревни: её поезд должен отправиться в семь сорок утра, сейчас - беглый взгляд на часы - половина одиннадцатого. А вдруг она сумеет починить... Девочка не удержала всхлип, глядя на чёрный зев трещины.

  А что если снова станет плохо? Нужно больше времени. Девочка закусила указательный палец, от отчаяния сжимая зубы всё сильнее. С руки сорвалась бусина крови. Безумная мысль осенила Хранительницу, так что она и думать забыла про боль.

  Сначала она оторвала от подола платья большую полосу, затем принялась раскапывать снег и землю, царапая руки и обламывая ногти. Когда на белом полотне набралось две пригоршни почвы, Хранительница стала на колени перед Яблоней и поклонилась до самых корней. Поднялась, схватила тонкую и сухую веточку и отломала. Девочка ожидала чего угодно: что разверзнется земля, её на месте пронзит молния, но... ничего. Яблоня спала - или затаилась - вместе со всем Лесом. А, может, была уже слишком стара, чтобы покарать Хранительницу. Что это означало для Леса, лучше было не думать. Но сейчас это заботило девочку меньше всего.