Под скорбной луной

Мне вдруг стало нехорошо; перехватило дыхание, как будто меня ударили в солнечное сплетение. Ладно, с этим разберемся позже. Сейчас главная задача — убедить Колина в том, что у него есть иные возможности, что я могу ему помочь найти себя в жизни.

— Что бы я ни натворил в молодости, работа на О’Хагана и Маккейба — это большая ошибка, Колин.

Он оттолкнулся от стены.

— Меня ждут.

— Погоди… — Я решил сделать еще одну попытку. — Чем он заставляет тебя заниматься? Сбором выручки?

— Какая разница?

— Не хочу, чтобы твой труп нашли в подворотне.

— Ты имеешь в виду — как Пэта? — процедил Колин.

Пэт… Прикрыв глаза, я мысленно перед ним извинился за то, что недосмотрел за Колином.

— Ну что, наконец понял, кто во всем виноват? — выпалил парнишка. — Вижу, что дошло…

— Ты о его смерти? Господи, Колин… Как ты смеешь меня за это винить! Меня ведь там не было, я вообще в Уайтчепел не совался несколько лет!

— Вот именно! — взорвался он. — Не сбеги ты, Пэт остался бы жив. Он никогда не связался бы с теми людьми!

— Он ведь сам выбрал свою судьбу!

— Нет, Микки! Это ты не оставил ему выбора. Сам знаешь, как бывает в доках. Там в одиночку делать нечего.

— Но… в порту ведь были и другие ирландцы! — запротестовал я. — Чем я помог бы Пэту? Тем, что остался бы и умер в каком-нибудь богом забытом переулке?

Колин недоверчиво покачал головой.

— О’Хаган тебя не убил бы. Он говорит, что готов был дать тебе шанс объясниться.

— Это он тебе так говорит. А ты, значит, и уши развесил?

— Я ему верю.

— А вот я поверил ма. Она в тот день прибежала в порт, сказала: О’Хаган подозревает, что я навел на него полицию. Настаивала, что мне нужно бежать. И я ушел.

Колин сжал губы в жесткую линию.

— И у тебя все получилось, правда? — хмыкнул он, словно меня беспокоила только моя участь, и сделал шаг к двери паба.

Я вытянул руку, пытаясь его задержать.

— Колин, я могу вырвать тебя из лап Маккейба, из Уайтчепела. У тебя еще есть возможность. Можешь меня ненавидеть сколько угодно, но смири свою гордыню: ты допустил ошибку и пока можешь все изменить.

Колин увернулся от моих рук и бросил через плечо:

— Не надо обо мне беспокоиться!

Он не пытался меня уговаривать. Сказал — как отрезал. Колин не желал моей помощи ни под каким видом.

— Подожди! Я просто…

Он даже не обернулся. Открылась дверь; изнутри донеслись голоса и взрывы хохота. Щелкнул язычок замка, и я остался в одиночестве. С минуту постоял в растерянности, рассматривая показавшийся в окне силуэт Колина, его упавшие на лоб темные волосы и крепкую фигуру.

На сердце залег камень, и я пошел прочь.

По пути домой не раз ловил себя на том, что останавливаюсь за поворотами, а порой смотрю в витрины или оглядываюсь через плечо. Было чувство, что за мной следят, и оно меня не покидало, пока я не добрался до своего жилища. Даже у собственной двери остановился еще раз, окинул взглядом пустую улицу и наконец вставил ключ в замочную скважину.

Все-таки никто за мной не шел.

Возможно, на темных лондонских улицах меня преследовало мое прошлое. Напоминало, что оно никуда не делось.

Глава 16

Проснулся я со страхом, давившим на грудь, словно мешок с зерном. Такое уже бывало, и не раз, хотя в основном подобные чувства возникали в связи с очередным делом.

Из дома я вышел в дурном настроении и поднял руку, останавливая кэб. Кэбмен притормозил, однако, глянув на меня, покачал головой и поехал дальше. Что за дьявол? Насупившись, я двинулся пешком к Уингейт-стрит, где всегда стояла длинная вереница свободных кэбов. По дороге мне встретился жующий булочку мальчишка-газетчик. Сунув ему монетку, я взял «Стэндард», забрался в кэб и прочел заголовок на первой полосе:

Человек из Ирландского братства у штурвала «Замка Байуэлл»!

Лондон ждут новые акты террора!

Кэб потряхивало на неровной мостовой, и разобрать мелкий шрифт не было никакой возможности, так что я крикнул кэбмену остановиться. Тот, похоже, меня не слышал. Пришлось рявкнуть:

— Останови кэб, черт тебя побери!

Он натянул поводья, и я быстро пробежал глазами три абзаца, выхватывая наиболее важные строки.