Под солнцем Севера

Скопления густой шуги загружают живое течение реки и ускоряют нарастание льда. Отдельные островки льда на плесах соединяются, остаются только свободными окна воды на перекатах. Эти окна (полыньи) не замерзают в течение октября и ноября, увеличивая накопление донного льда. На местах реки с медленным течением пониже такой полыньи шуга прирастает к подводной стороне льда, покрывая ее поверхность буграми. Нередко крупные скопления густой шуги настолько забивают реку в суженных местах ее русла, что появляются ледяные плотины — зажоры.

Наконец, в октябре замерзают и полыньи, и только тонкий слой льда над ними напоминает о недавних «окнах».

Когда плесо реки затягивается молодым, но уже выдерживающим человека льдом, начинается «подледной промусоль (зимний лов рыбы из прорубей).

Чем ближе к морю, тем подледный промысел лучше. Под толщу льда сеть опускают по вырубленному топорами «корыту» — длинному откосу, проталкивая ее тонкими шестами (норилами). Сеть должна стоять поперек реки. Полярная ночь, сильные морозы и ветры вынуждают рыбаков в декабре прекратить подледный лов. Выловленная рыба превосходно сохраняется всю зиму.

— В прошлом году, — продолжал рассказывать Прохор, — в середине декабря подул полуношник (ветер с севера). Он нагнал в устье много воды. На льду появились трещины, и «низова» вода выступила из берегов, а течение повернуло в обратную сторону. Против сильного напора воды не удержались и поставленные подо льдом сети.

Рыбаку пришлось изрядно поморозиться.

— Лицо-то обольдуло, борода к ошейнику прильнулася, насилу ободрал, — пояснил он.

С воодушевлением Прохор рассказывал о весеннем пробуждении реки, когда солнце и ветры разъедают речной лед и поверх его застаиваются талые воды, как они накапливаются у устьев водотоков и потом сливаются поверх льда с озерками в ледяных низинах (на местах бывших перекатов). Вскоре подступает половодье с южных верховьев, где лед вскрывается гораздо раньше, чем в низовьях: в колымской дельте весна только началась, а в истоках опа в полном разгаре.

С резким подъемом уровня подледной воды лед выпучивается и обламывается у берегов. Ближе к середине реки он остается почти нетронутым, но, разделенный кое-где водяными полосами, медленно приходит в движение. Река еще не в состоянии сломать огромные поля толстого (нередко до полутора метров) льда, и они плывут вниз по течению.

Пройдя широкий плес и встретив на своем пути суженную часть долины (особенно на повороте реки), льды останавливаются и, нагромождаясь, выпирают на берега, срезая прибрежный лес. Тогда в русле образуется затор, а вдоль разрушенных берегов поднимаются высокие ледяные валы.

При большой мощности льда и резких перегибах дна реки между плесами и перекатами образование заторов неизбежно. Река, остановленная преградой, выступает из еще не обсохших берегов. Вода, играючи, обтекает прибрежную заимку, а крайние хижины, словно собираясь плыть, уже стоят «по пояс» в воде.

Дед Прохор однажды был очевидцем давнего, поразившего его воображение наводнения. Вода устремилась на расположенный на острове Нижне-Колымск и соединилась с лежащим к северу озером. Вместо суши образовались широкие водные просторы. Над ними торчали кровли домиков. Наводнение произошло настолько внезапно, что жители едва успели взобраться на плоские крыши и отсиживались там несколько дней, оттуда же они закидывали сети и ловили рыбу.

О стихийной силе колымских наводнений свидетельствует и такой исторический факт.

Зимой 1820 года участник полярной экспедиции Ф. Врангеля мичман Ф. Ф. Матюшкин, готовясь в Ниже-Колымске к предстоящему маршруту на север, выехал на собачьей упряжке в Западно-Колымскую лесотундру. Собаки доставили ездока на опушку редколесья. Вдруг впереди, среди темновато-серых стволов деревьев, возникли какие-то огромные темные силуэты. Когда мичман направил собачью упряжку в ту сторону, он, не веря своим глазам, стал различать… корабли. Да, это действительно были корабли: один большой, другой поменьше. Привязав упряжку к дереву, Матюшкин направился осматривать находку. Оба корабля почти не носили следов разрушения. На корме их он прочел слова «Пал…» и — «… шна».

Мичман вспомнил историю полярной экспедиции Биллингса — Сарычева (1785–1792 годы) и восстановил в памяти оба названия. Перед ним были корабли этой экспедиции: «Паллас» и «Ясашна». Оказывается, эти суда, стоявшие у Средне Колымска, были подхвачены сильным весенним наводнением и сорваны с якорей. Их так вместе и понесло по реке и уже у Нижне-Колымска оттащило быстрым течением далеко в лесотундру. На спаде наводнения они зацепились за стволы лиственниц и остались на месте в том положении, в котором обнаружил их мичман.

Такова грозная стихия колымских наводнений, осложненных ледяными заторами.

В этом году Колыма, как заметил Прохор, вскрылась в своем устье девятнадцатого июня, и пришла «ледова вода».