Под созвездием Ориона

Та книжка оказалась последней и для меня — в том издательстве (с ним я, кстати, сотрудничал тридцать лет). Это был второй том трилогии «В глубине Великого Кристалла». Третий том печатать не стали, хотя готовы были уже макет и сверка. «Перестроечному времени» требовались иные писатели — авторы знаменитой «Анжелики» и детективных романов.

Увы, Анжелика, по-моему, не очень-то помогла издательству…

По сути дела, Ирина Алексеевна и Лайна Ричардовна были двумя моими крестными матерями в литературе — одна на Урале, другая в столице. Я храню теплую память о них.

В моем «авторском» шкафу среди многих изданий стоит альманах «Будь готов!», напечатанный в Свердловске осенью 1962 года, еще до выхода моей первой книжки. Тиражом пятнадцать тысяч. (По тогдашним меркам — «крохи и слёзы», а по нынешним — весьма приличный тираж). В этом альманахе для пионеров — мой рассказ «Самый младший». Речь идет о восьмилетнем Севке, для которого старшие ребята из деталей, найденных в металлоломе, собрали велосипед. (Сейчас это трудно представить, но в ту пору такие отношения между мальчишками были вполне реальны). Ирина Алексеевна — редактор этого сборника — преподнесла мне экземпляр с надписью:

«Самому младшему из моих авторов с надеждой. что из самого длинного он превратится в самого большого. Будь готов!»

Думаю, что не в полной мере, но в какой-то степени я со временем я оправдал надежду Ирины Алексеевны. (По крайней мере, большим стал не только в длину, но и в поперечнике).

Есть у меня и автограф Лайны Ричардовны: «Владиславу Петровичу с чувством большой симпатии. 14. О2. 67. Л. Баруздина». Надпись эта — на… книге «Три мушкетера». Однажды я зашел в «Детлит» и увидел на столе у Лайны Ричардовны новое издание «Мушкетеров» (в «рамке»!). С прекрасными рисунками художника И. Кускова. Видимо, я облизнулся столь откровенно, что Лайна Ричардовна светски сказала:

— Владислав Петрович, позвольте мне сделать вам подарок…

Теперь у книги крайне потрепанный вид, облезшая позолота, заново приклеенный корешок. Ведь больше тридцати лет прошло, и за это время ее прочитали десятки мальчишек и девчонок из «Каравеллы». Я давал им эту книгу, хотя и дорожил автографом. Грешно держать «Мушкетеров» на полке, когда с ними жаждут встретиться столько читателей…

Лайна Ричардовна познакомила меня с мужем, чьи книжки я знал еще со школьных лет. Но это было уже личное знакомство. А как автора, Сергей Алексеевич знал меня, оказывается, раньше. Писал про меня. И однажды, сам того не ведая, оказал мне большую услугу в довольно оригинальной ситуации.

Летом шестьдесят пятого меня очередной раз «загребли» на военные сборы. Предложили надеть погоны младшего лейтенанта и сказали, что отныне я командир взвода. Минометного! До той поры я минометы видел только в кино и разбирался в них, как кролик в квантовой механике. Ладно, что во взводе нашлась пара сержантов, которые до той поры к этим системам имели какое-то отношение. Во время стрельб они предпринимали героические усилия, чтобы наши мины летели куда угодно, лишь бы не в НП с высоким начальством (за это я им благодарен по сей день).

Отношение упомянутого начальства к тощему штатскому «партизану» с повадками хлипкого интеллигента и полным отсутствием способностей в военных делах было соответствующим. До сих пор помню махровое хамство командиров с двумя просветами на погонах и слегка презрительное сочувствие нашего комбата (он был повоспитаннее и поначитаннее своих собратьев по оружию).

Однажды из дома в наш полевой лагерь мне переправили бандероль с корректурой журнала «Москва», где набрана была статья С,Баруздина. В ней он самыми теплыми словами характеризовал мои повести. О, сладкое утешение среди сумрачного ратного быта!.. Я, млея от благодарности, дважды почитал статью, а затем оставил корректуру на своей постели в палатке и пошел разбираться по поводу одного из своих подчиненных — тот чересчур приложился к бутылке, контрабандным путем присланной из дома. (Хлебал бы, паразит, где-нибудь в уголке, а то ведь сразу понесло на глаза начальству; а виноват, конечно, командир взвода!).

Объяснив какому-то майору (не помню его должность), что я не нянька для мужиков, которые старше меня, и, если угодно, пожалуйста, отправляйте этого алкоголика на «губу» («Меня тоже? С полным удовольствием! Хуже, чем здесь, не будет!»), я вернулся в палатку, чтобы утешиться третьим чтением. И увидел своего комбата, который держал оттиски журнала.

— Так это что же… — выговорил он незнакомым, «штатским» голосом. Это, значит, про тебя… про вас?

Я хмуро подтвердил, что «про нас» и подумал: отберут на «губе» корректуру или разрешат оставить?

Но гауптвахтой уже не пахло. Осторожно покинув палатку, комбат тут же отправился к «отцам командирам» и поведал, что среди «партизан» имеется «настоящий писатель». До той поры этот факт начальниками как-то не воспринимался.