Под созвездием Ориона

Мама похвалила Стасика. А он с той поры начал сочинять стихи. Иногда они получались, иногда не очень. Зависело от настроения.

Когда Стасик пошел в школу, про его «талант» узнала учительница Елена Ивановна. Иногда просила придумать что-нибудь для стенной газеты.

Один раз, когда Стасик учился уже в третьем классе, Елена Ивановна сказала на уроке чтения:

— Ребята, скоро мы будем отмечать сто десять лет со дня гибели Александра Сергеевича Пушкина. Вы все знаете что это наш великий любимый поэт. У нас будет литературный утренник. Давайте придумаем, что интересного мы сможем для этого утренника приготовить.

Придумали прочитать всякие пушкинские стихи. Показать сценку из сказки про Балду. Устроить бой Руслана с великанской головой. Ну и много еще всякого…

— Можно, я буду Русланом? — спросил Стасик. — У меня есть деревянный меч и щит из фанеры.

Но Елена Ивановна предложила другое:

— Пусть Репьёв лучше придумает стихи на пушкинскую тему… Стасик, ты ведь умеешь.

— Ну, я не знаю. Это же не всегда получается. Когда как…

— А ты попробуй. Вдруг получится.

По дороге из школы Стасик стал пробовать. Но ничего не приходило в голову. Только вертелась в памяти строчка: «Ветер по морю гуляет…»

Дома Стасик с досады стукнул себя по затылку и решил, что никаких стихов не будет. Потом он пошел в гости к девятикласснику Саше Пантюхину. Саша был сосед, жил за стенкой. В комнате у него было очень интересно. На стенах висели географические карты и картинки с кораблями — Саша собирался в моряки.

В тот день Саша и его приятель Витя мастерили из большого куска сосновой коры модель кораблика. Кораблик получался красивый, старинного вида. Володя сказал, что такой корабельный тип называется «галеон».

Галеон был похож на кораблик из букваря. Стасик посмотрел на него, закусил губу, свел брови, и… стихи стали придумываться строчка за строчкой.

Вот что получилось

Ветер по морю гуляет,
Это Пушкин написал.
Про кораблик про отважный
Он мне сказку рассказал.

Из куска коры сосновой
Я построю галеон.
Будет он совсем как новый
И красивый будет он.

Он, конечно, будет мал,
Потому что он игрушка.
Но зато его назвал
Я прекрасным словом «Пушкин».

Стасик вырвал из тетрадки листок, синим карандашом, печатными буквами написал стихи на клетчатой странице и утром показал Елене Ивановне. Он очень смущался, но Елена Ивановна похвалила. Сказала, что Стасик прочитает это стихотворение на утреннике.

На пушкинский утренник Стасик собирался как на большой праздник. Мама дала ему новые суконные брюки, которые недавно прислал в подарок сыну папа. Война давно кончилась, но папа так и не вернулся домой. Сначала мама говорила, что он продолжает армейскую службу за границей, но в конце концов призналась: едва ли папа когда-нибудь вернется. Он остался жить в далеком городе и там у него теперь другая семья. Стасик погоревал, а потом подумал: «Ну ладно, это все-таки лучше, чем убили бы на фронте»… А брюки были замечательные, как у краснофлотцев. Конечно, очень подошла бы к ним матроска, но ее не было. Был только медный значок-якорек, который недавно подарил Саша Пантюхин.

Стасик прицепил якорек к белой рубашке. И пошел в школу не в валенках, а в ботинках, чтобы у него был более флотский вид.

Стихи Стасик прочитал громко и с выражением, и ему хлопали не меньше, чем Вовке Савостину, который изображал Руслана и воевал с головой.

А потом эти стихи поместили еще и в школьной стенгазете. Но радости от этого у Стасика не было. То ли из-за стихов о кораблике, то ли из-за флотских брюк кто-то назвал третьеклассника Репьёва моряком. И пошло с того дня: «Моряк» да «Моряк». И если бы просто «Моряк» — тогда ничего плохого. Но ведь приклеивали всякое: и «Моряк — с печки бряк», и «Капитан с разбитого корыта». Потому что были в классе несколько вредных пацанов, которые любили изводить тех, кто не очень сильный и не очень смелый. А Стасик, надо признаться, был как раз таким в ту пору. Случалось, он даже плакал от всех этих дразнилок, тумаков и щипков.

Суконные брюки Стасик больше не надевал, ходил в старых байковых шароварах с заплатами на коленях. И однажды он жалобно сказал Серёге Сумову — самому вредному из всех дразнильщиков:

— Ну чего вы пристаете! Я те штаны давно уже не ношу, а вы все одно и то же! Какой я вам моряк!

Серёга был вредный, но не глупый. Он ехидно сощурился:

— Да ходи ты хоть совсем без штанов, все равно будешь «Моряк — немытый хряк». Пока все помнят твои дурацкие стихи про дурацкий кораблик…

— Почему это они дурацкие? — спросил Стасик. И начал понемногу злиться.

— Потому что дурацкие! От первой до последней строчки!

— Чего-чего? — Стасик тоже прищурился и разозлился посильнее. А у него было такое свойство — чем больше сердится, тем меньше боится. — Ну-ка повтори!

— От первой до последней строчки, — с удовольствием повторил Серёга Сумов.