Под созвездием Ориона

— Да ведь первую-то написал не я, а Пушкин!

— Ну и что? Все равно дурацкая, — необдуманно заявил Сумов.

По отношению к себе Стасик мог стерпеть многое. Но когда такое говорят о Пушкине!..

Елена Ивановна растащила Репьёва и Сумова через минуту. У каждого под глазом было по лиловой дуле. К тому же, у Серёги в носу краснело что-то похожее на ягоду-клюкву.

Девчонки-третьеклассницы тут же сообщили учительнице подробности ссоры. Елена Ивановна сказала, что никак не ожидала от воспитанного Стасика Репьёва такого поведения. И ей придется записать ему в дневник замечание. А Сумову она поставит двойку по чтению, чтобы не говорил глупых слов об Александре Сергеевиче.

Серёга заревел. Девчонки тут же его начали жалеть и просить Елену Ивановну, что не надо ставить двойку, а то Сумова дома взгреют дважды: не только за синяк, но и за плохую отметку.

— Так и быть, — сказала Елена Ивановна. — Но в следующий раз не говори глупостей.

Тут девчонки вспомнили про Стасика. Это же несправедливо: Сумову ничего, а Репьёву замечание.

— Ладно, не стану на этот раз писать, — решила Елена Ивановна, — Идите сюда оба, я припудрю вам синяки…

…— И больше вас не называли моряком? — смущенно спросил Ёжик, который сидел сейчас у Генки на коленях.

Станислав Сергеевич сказал, что называли. Но никаких дразнилок к этому слову уже не прибавляли. Драка с Сумовым укрепила его авторитет.

— А почему ты не стал писать стихи, когда вырос? — спросил Стасик.

— Потому что у каждого свои склонности. С годами мне все больше нравилось писать смешные рассказы и фельетоны. Но я всегда любил Пушкина и люблю до сих пор. Читаю почти каждый день. И это мне помогает в жизни… А Сумов, кстати, сделался артистом драматического театра. И в течение нескольких сезонов играл роль Александра Сергевича в пьесе «Сказки в Михайловском». Вот такие бывают повороты судьбы…

— Вот такие бывают повороты судьбы, — заметил Генка, когда они на обратном пути решили шагать напрямик и оказались в колючем кустарнике. Шипастые ветки царапались, как сердитые коты.

— Ничего. «Не бывает сказок без колючек», — напомнил Ёжик Генке строчку из его собственных стихов.

— Да, — согласился Генка. И добавил две новые:

Пусть шиповник этот лют,
Все равно его стерплю…

И он, стиснув зубы ринулся напролом. Ёжик — за другом.

И почти сразу они оказались на берегу Стеклянного ручья.

— Смотри-ка! — воскликнул Ёжик. — Путешественники!

В половинке выдолбленной тыквы плыли по ручью два ежевичных гнома — Федя и Бутон.

— Прямо как в галеоне! — обрадовался Генка. — Ну-ка, давай позовем их!

Он надул щеки и громко сказал:

— Бум!

— Бах! — поддержал его Ёжик.

— Бум!

— Бах!

— Эй, вы чего?! — крикнул с «галеона» Бутон.

— Стреляем, — сказал Ёжик.

— Зачем? — огорчился Федя. — Мы же с вами не воюем.

— Это не для войны! Это приглашение к пристани! — объяснил Генка.

— А! Как в «Сказке о царе Салтане»! — обрадовался Федя. Он был начитанный гном.

— Да! — крикнул Генка. — И о его сыне Гвидоне!

Князь Гвидон совсем не лют,
Вся его стрельба — салют!

— А зачем нам к вашей пристани? — спросил подозрительный Бутон.

— Мы вас орехами угостим! — И Генка запустил руку в карман.

Он и Ёжик дали гномам орехов. Гномы сказали спасибо, поболтали о том, о сем и поплыли дальше по своим делам. Вниз по течению. По пути они грызли крупные лесные орехи, а скорлупу бросали в воду. В эти скорлупки забирались всякие водяные личинки и головастики. И плыли следом за гномами. Тоже будто в корабликах. Но Генка и Ёжик шагали к дому и этого не видели. А не то начинающий поэт Репьёв наверняка сочинил бы стихи о таком путешествии…

* * *

Вот такая сказка. Галка и Лилька, услышав ее, наверняка обозвали бы меня «Врунгелем» (по крайней мере за ту часть, где Ёжик и гномы). Они тогда не читали книжки Андрея Некрасова о приключениях знаменитого капитана, и это прозвище следует отнести на счет их собственного словотворчества. Врунгелем они обзывали меня неоднократно — за всякие мои фантазии (хотя слушать их любили).

Однажды на каком-то банкете (кажется, по поводу пятидесятилетия журнала «Пионер») мы сидели рядом с Андреем Сергеевичем Некрасовым и, слегка поддав, веселились и говорили, что вдвоем представляем «объединенные морские силы славного журнала». Там я и рассказал ему, каким прозвищем награждали меня в пору начальной школы. Андрей Сергеевич обрадовался. Он сказал, что поставит вопрос о моем приеме в Клуб капитанов, куда входят разные знаменитые моряки. Сам он был, по-моему, председателем этого клуба. По крайней мере, носил его значок — черный прямоугольник с капитанским шевроном торгфлота (я на этот значок смотрел с нескрываемой завистью).