Под стук колес. Дорожные истории

В общем, не смог найти. Попытался позже запросы организовать – искать через милицию, но начались репрессии, и привлекать к себе внимание было опасно. Дед ведь не мог сказать, что ищет родственников солдат, которые геройски пали в борьбе с инопланетянами – тогда ведь инопланетян мигом переделали бы в японцев – и вот вам, враг народа! Связанный с японской разведкой!

– А почему именно с японской? – спросил я.

– Так ведь дед воевал в гражданскую с японцами!

– Действительно… – сказал Сережа. И, отодвинув дверь купе, отправился в тамбур покурить.

А мы засобирались в вагон-ресторан на обед

В заключение хочу обратить внимание на следующее.

Географические названия мною изменены – кроме города Львова. И, конечно, названия собственно места действия – Прикарпатья.

Все расстояния – произвольны, я потому и использовал не «версты», как значится в рукописи, а более привычные нам километры и метры.

Время действия также изменено. А так как в течение Первой мировой войны этот район не менее, чем дважды менял своих хозяев – то русская армия наступает, выбивая отсюда австрийцев, то она отступает, и вновь австрийцы возвращаются сюда… А через год – вновь наступает русская армия… Так что, не стоит пытаться определить точнее время происходящих событий, а также – их точный географический район.

После обеда мы некоторое время постояли второем у окна (Сережа ушел покурить в тамбур, да там и застрял надолго – видно нашел себе компанию поинтересней нашей).

Мы почти не разговаривали. Наверное, мы каждый думали о многом. О судьбе российских офицеров после революции, да и во время первой мировой – тоже.

Я думал – вот ведь подпоручик Русин… Пережил многое, но жизнь прожил – достойно. Героем стал, генералом. И закончил жизнь п р а в и л ь н о – поставив памятник тем, кто, как он считал, отдал жизнь за других. Не геройствуя при этом – просто честно служа Отечеству.

И ведь что важно – не себе памятник поставил, как нынешние. Другим – простым русским солдатам.

Наверное, и остальные думали примерно о том же. Как бы то ни было, но молчали мы с одинаковыми и н т о н а ц и я м и.

Между тем незаметно наступил вечер. Время было ужинать и немного расслабиться. Как мы и договорились в начале пути.

Угощал нас всех Игорь Сергеевич. Он достал странные трубки из поджаренного пресного теста, внутри их был соленый сыр брынза.

– Это лаваши, – пояснил нам он, доставая чайничек. Онищук насыпал в него заварки и попросил Сережу сходить к титану и если он кипит – залить заварку крутым кипятком. Он так и сказал: «крутым».

А когда Сережа принес полный кипятка чайничек, он положил его под подушку.

А через полчаса мы, откусывая лаваши с сыром, запивали их крепким вкусным чаем с сахаром. И похваливали.

Вот в процессе того, как Игорь Сергеевич доставал из-под полки продукты и накрывал на столик, кто-то и обратил внимание, что он нет-нет, да и поморщится при резких движениях. Ну, слово за слово, и мы вытянули из него признание, что перенес он не так давно хирургическую операцию, и в результате грудь болит до сих пор.

Естественно, кто-то спросил – «а какую именно операцию?», пришлось в двух словах рассказать ему, к а к у ю, ну и затем в ходе дальнейшего разговора мы сумели вырвать у него обещание рассказать нам все подробно. И об операции, и обо всем, что явилось причиной ее.

Потому что операцию ему делали по поводу проникающего ножевого ранения в грудную полость рядом с сердцем.

Поезд между тем шел и шел по бескрайним сибирским степям.

– Ну, чья очередь сейчас нас развлекать? – спросил Игорь Сергеевич.

Сережа в это время уже вновь перекуривал в тамбуре, а мы трое стояли в коридоре у окна. Пейзаж за стеклом был унылым-преунылым – а что вы хотите – степи! Кое-где на поросшей редкой, даже на вид – жесткой травой, темной почве мелькали, проносясь назад, белесые разводы выступившей соли – у нас в Сибири такие почвы называют солонцами.

Потому только трава – жесткая, какого-то зеленосерого оттенка, только и может расти здесь.

– А давайте попросим Сережу, – предложил я. – У него наверняка имеются еще не одна интересная история в запасе.

– Может быть, все-таки вы, Игорь Сергеевич? – спросил Онищука Алексей Петрович.

– Да нет, – ответил Игорь Сергеевич. Правильные черты его лица скрасила легкая улыбка. – Я уж под занавес – завтра на ночь! А вот ваша когда очередь, господин писатель? – неожиданно обратился Онищук ко мне.

Признаться, я не был готов к ответу на его вопрос – я как-то привык в дороге с л у ш а т ь чужие рассказы, а не рассказывать самому. Хотя, конечно, мог и рассказать – что же, у писателя, да чтобы не было всегда про запас какой-нибудь занятной истории?

Тем более что сегодня, когда мы частью читали текст рукописи, частью слушали Алексея Петровича, на словах поясняющего нам истертые и выцветшие от времени места в тексте, у меня вдруг проявилось пресловутое дежа вю – впечатление, что я слышал уже когда-то о чем-то похожем…

Я напряг память – и внезапно вспомнил! Потому, что это касалось также история, которую я услышал в поезде. Правда, давно!